* * *
Ночью Лизетт почти не сомкнула глаз. Оказавшись под крышей родного дома, она невольно погрузилась в воспоминания. В башне над их спальней был зачат Доминик. Лизетт до сих пор помнила свет лампы, стены, украшенные гобеленами, отдаленный шум моря. Вместе с тем она осознала, что воспоминания о Дитере уже не причиняют ей боли. Грег пошевелился во сне и обнял жену. Лизетт вспомнила, как в первую брачную ночь ей казалось, будто она изменяет Дитеру. Дитер одобрил бы ее выбор.
Уже начало светать, когда Лизетт выскользнула из замка, нарвала букет зимних аконитов и пурпурных ирисов и направилась к часовне. Миновав могилы предков, она подошла к двум могилам без надгробий. Поняв, что отец ухаживал за ними, Лизетт почувствовала к нему глубокую благодарность. На могилах Дитера и Поля он посадил зимние жасмины и гиацинты.
Положив букет на могилу Поля, Лизетт подошла к вишне, раскинувшей ветви над холмиком, под которым покоился Дитер. Она стояла здесь, пока не поднялось холодное декабрьское солнце.
Лизетт положила ладони на живот. Ребенок родится через несколько недель, и тогда ее покинет чувство вины перед Грегом. Она видела перед собой счастливое, безоблачное будущее с мужем, Домиником и младшим ребенком.
— Все будет хорошо, Дитер, — тихо сказала Лизетт. — Я это знаю. — Положив второй букет на его могилу, она направилась к замку, уверенная в том, что ее ждут перемены к лучшему.
В розовом саду Лизетт поджидал Люк.
— А Грег знает об этом раннем визите? — резко осведомился он, не в силах скрыть ревности.
— Нет. — Лизетт всей душой желала, чтобы Люк перестал терзать ее. — Грег ничего не знает о Дитере и Доминике. Тебя это интересует, Люк?
Он схватил Лизетт за руки.
— Неужели ты не понимаешь, что совершила ужасную ошибку? Он ведь бросит тебя, узнав об этом! Ты построила свой брак на лжи, Лизетт!
Она тщетно пыталась вырваться.
— Я построила его на любви! Отпусти меня, Люк! Ты ничего не добьешься, разговаривая со мной в таком тоне! Ничего!
— А с кем еще ты можешь поговорить об этом? Даже твоя мать ничего не знает. Только мне все известно.
— Отец знает, но не заставляет меня страдать.
— Твоему отцу хочется верить, что этого вообще не было. Но это было, Лизетт. Боже, ведь именно я убил Мейера! Его последние слова были обращены ко мне! И я имею полное право говорить с тобой об этом!
— Но ты не имеешь права заставлять меня страдать! Я приняла решение и живу с этим. И если ты мой друг, то поддержи меня, а не пытайся уничтожить!
Застонав, Люк обнял Лизетт и зарылся лицом в ее волосы.
— Прости, любовь моя, — прошептал он. — Я не хочу причинять тебе боль. Но ты должна понять, что совершила ошибку. — Люк поднял голову. Его лицо исказилось от муки. — Мне нужно одно: чтобы ты любила меня, а не Грега. Не память о Дитере Мейере, а меня.
Лизетт прижала ладонь Люка к своей щеке.
— Но я же люблю тебя, Люк. Люблю как друга. И не хочу терять такого друга, как ты. Пожалуйста, не заставляй меня разочароваться в тебе.
Люк отвернулся.
— Прошел год, и я решил, что у меня появился шанс. Я надеялся, что ты поняла: нельзя жить с Грегом, скрывая от него правду.
Лизетт вспомнила о страданиях последних месяцев, о том, какой стыд испытывала всякий раз, когда Грег с гордостью говорил о Доминике, а Изабель Диринг умилялась внуком.
— Ты не прав, — солгала она. — Я люблю Грега и счастлива с ним.
Люк пожал плечами.
— Тогда нам больше не о чем говорить, — Он усмехнулся. — Как вчера сказал Грег, он выиграл, а я проиграл.
— Глупости, ты вовсе не проиграл, Люк. У тебя есть Анабел, и она очень, очень любит тебя.
— С этим я не спорю. — Они медленно направились к замку. — Ты знаешь, что к Пасхе она ждет ребенка?
— Нет, не знаю, но это чудесная новость. Я так рада за тебя!
— Как бы мне хотелось искренне сказать, что и я рад за тебя!
— Ничего. Скоро все изменится, Люк. Не сомневаюсь.
* * *
Радостное чувство не покидало Лизетт все рождественские и новогодние праздники. До появления на свет ребенка они останутся в Нормандии, а в Америку вернутся уже обновленной, полноценной и счастливой семьей.
— Как, по-твоему, Доминик отреагирует на появление сестренки или братика? — спросил Грег жену, прогуливаясь с ней в окрестностях Вальми. На плечах у него сидел тепло укутанный, розовощекий Доминик.
— Он очень обрадуется, дорогой. — Лизетт посмотрела на сына и послала ему воздушный поцелуй.
На второй неделе января Люк и Анабел вернулись в Лондон.
— Обещай мне сразу же сообщить о рождении ребенка. — Люк бросил взгляд на Лизетт, усаживая Анабел в машину.
— Обещаю. — Лизетт держала за руку Грега. — Ты не забыл, что мы просили тебя стать крестным отцом?
— Не забыл и тотчас приеду. Лондон всего в шести часах пути отсюда. — Люк вспомнил появление на свет Доминика. Тогда они с Лизетт были очень близки, и Люк думал, что их уже ничто не разлучит. — До свидания, Лизетт, — взволнованно сказал он. — Береги себя.
Лизетт и Грег долго махали вслед удалявшейся машине, а затем, держась за руки, направились в замок.
Следующие две недели на душе у Лизетт было спокойно и безмятежно, как никогда. Сейчас она не сомневалась в том, что они с Грегом вновь обретут то счастье, которое испытывали в Париже. И с нетерпением ждала рождения ребенка.
— Жаль, что доктор Оже переехал в Ниццу, — сказал граф за обедом. — Он с удовольствием принял бы этого ребенка. И порадовался бы, что ты приехала рожать в Нормандию.
— С меня достаточно и того, что ты рад этому. — Лизетт видела, как отец доволен тем, что и второй его внук родится по Франции.
Ребенок появился на свет через пять дней в родильном доме в Байе. Грег повез туда жену на «ситроене», боясь, чтобы роды не случились в дороге. Но этого не произошло. Грегу пришлось ждать целых пятнадцать часов, прежде чем медсестра сообщила, что у него родилась дочь.
Когда ему разрешили навестить жену, Грега поразил ее изможденный вид.
— А я-то думал, что роды пройдут легко. — Он взял Лизетт за руку.
— Я тоже так думала. — Слабая улыбка тронула губы Лизетт. — Будет мне урок впредь не загадывать.
Грег поцеловал жену.
— Слава Богу, все позади. Я бы не перенес, если бы с тобой что-то случилось.
Лизетт ласково провела рукой по лицу мужа.
— Ничего со мной не случится. — От любви к Грегу у нее защемило сердце, но она лукаво добавила: — Может, хоть взглянешь на дочь после всех мучений, которые я перенесла, чтобы родить ее?
