— Яна, что у тебя за сравнения?
— У меня нормальные сравнения. Это детский дом! Это переходный возраст. Какого хрена мне эти проблемы?
— Потому что у тебя нет других. У тебя ничего нет, кроме твоих дурацких шапочек и вазочек с кошечками. Надо было тебе рожать еще детей…
— Мне? — Я перебила. Или он договорил мысль и замолчал. Нет, он, кажется, договорился! — Это ты не хотел больше детей! А я тебе предлагала ребенка даже три года назад до очередной спирали. Ты сказал — нет. Твердое «нет».
— Конечно, нет! Сейчас уже нет. Какой младенец! Но четырнадцатилетнюю девочку я могу вырастить. У меня хватит на это сил и денег. И у меня есть опыт.
Он подмигнул, и у меня сорвало крышу.
— Какой опыт? Какой у тебя опыт? Никакого опыта у тебя нет! Ты приезжал поиграть со мной от скуки. Ты любил драться и стрелять, а мне просто было скучно и абсолютно нечего делать на даче. Вот я и ждала тебя. От безысходности!
Он перестал улыбаться, а я и не начинала.
— Ты понятия не имеешь, что такое девочка, которой нравятся платья, бантики и мальчики. А это то, что нравится девочкам в четырнадцать лет, а не пневматические ружья! Вот только попробуй… Попробуй взять ее без спроса, как эту собаку!
Я ткнула пальцем назад, где Стелла поджала уши от моих криков.
— Ребенок не собака, — процедил Березов сквозь зубы. — И я не могу взять ее один. И хватит орать, как истеричка!
— Я не ору, — я прикрыла глаза и вжала пульсирующий затылок в подголовник. — Я в шоке. В полном шоке… Как они могли…
— Так и могли. Знаешь же, как Николай переживает за этих детей. Конечно, он делится всем с сестрой. И о ком она могла подумать, если не о нас?
— Знаешь, если бы я хотела взять ребенка, я бы взяла. Сама. Но я не хочу.
— Я уже понял, что не хочешь. Не ори. И не порти ни с кем отношения.
— Да все с твоим бизнесом будет в порядке!
— Это не бизнес. Это люди. И это ребенок, который хочет, чтобы ему дали шанс. И шанс ему может дать только такая, как ты…
— Нет! И не смей меня обрабатывать! Скажи честно, ты знал?
Зачем спросила — ответ очевиден. Он даже не задал в гостях ни одного вопроса. Как же я сразу не просекла…
— Ты меня подставил. Какая низость, Березов!
— Выбирай слова, Яна, — он сжал губы и сильнее стиснул пальцы на руле. — Я слежу за Леной уже полгода. Мы поможем ей, она поможет нам.
— Как?
— Так… У нас снова будет семья.
— А что у нас сейчас?
Мое сердце то взлетало вверх, то замирало, падая.
— Яна, у нас не все хорошо. И не только в постели. Мы будем вместе делать уроки, водить ее по музеям, в театры, ездить вместе в отпуск…
Я не слушала. Я не могла слушать дальше. Это была первая ночь, когда… Когда я спала одна. Я просто легла на диван и сказала, что до утра не встану. Березов не стал настаивать. Он не вышел даже когда услышал — не мог не услышать — как я открыла стеклянные дверцы бара. Амаретто хотелось скинуть с балкона. Я плеснула себе виски. Сначала чуть-чуть. И, выпив залпом, налила чуть ли не полстакана. Подействовало сразу. До головокружения. Я легла на диван и больше не встала.
Проснулась я в квартире одна. Собаки не было. По времени они давно должны были вернуться с прогулки. Я выглянула в окно и отпрянула — машины под окнами тоже не было. Схватила телефон, но передумала набирать… Березову. Набрала Алле. Впервые я собиралась пожаловаться на мужа.
— Слушай, ну он не может говорить такое серьезно? Какой ребенок из детдома, он что, тронулся? И вообще какой это ребенок — четырнадцать лет!
— Считаешь, я права?
— Даже не думай… Мужикам вообще все просто. Не они же растят!
И через секунду:
— А я сегодня опять с Шиловым встречаюсь. После работы.
— А на дачу?
— Сказала маме, что завал на работе. На всю неделю остаюсь в городе. Поеду только в субботу. Он к своим, я — к своим.
— А Стас?
— Какая разница? Я ему на пиво дала. А кому я другое дала — не его дело.
Я опустила телефон. Снова хотела набрать мужу, но передумала. Набрала — не поверите, маме.
— Мам, можно я к вам приеду сейчас?
— Что-то случилось?
— А что, чувствуется?
— Думаешь нет, у тебя голос дрожит! Что он сделал?
— Почему сразу Славка! — я выдохнула. — Да, Березов учудил… Эта дура Настя убедила его взять из приюта… Блин, из детского дома… Ну, у нее же брат директор, помнишь? Ну, девочку… Мам, ты чего молчишь?
— Я слушаю. Говорила тебе, что после пятидесяти мужики тупеют, говорила? Ты когда приедешь? С ним?
— Нет, одна.
Я отключила телефон и бросила на колени. Дура, зачем я матери рассказала? Я что, не протрезвела до сих пор? Надо было дождаться Березова. Он, небось, на собачью площадку псину повез. Славка не мог говорить про эту Леночку серьезно, не мог… Зачем я позвонила матери?
— Березов, ну возьми ты телефон! — шипела я в трубку. — Неужели в машине бросил?
Умылась, оделась, сварила кофе. Набрала еще раз. Ответил.
— Ты где?
— С собакой гулял, — ответил он тихо.
Ну, так и есть. Я же его как облупленного знаю!
— Проснулась? Сколько вчера выпила?
— Много. Зато меня отпустило. Только я дура. Я матери все рассказала.
— И что? Теща предложила отправить меня на Пряжку?
— Почти. Извини. Я уже выдохнула. Ты когда будешь дома?
— Через полчаса. В состоянии ехать сегодня в Финку?
— Я сказала матери, что приеду. Одна. Но поедем вместе. Чтобы она не думала, что мы поругались. Зачем тещу радовать, верно?
— Будь готова через полчаса. Или через сорок минут. Я за патронами заеду. Для пневматической винтовки.
— Березов, ты не умеешь молчать?
— Моя жена не умеет. А я только поддакиваю.
Мы приехали с арбузом. Желтым. И получили отповедь за то, что жрем нитраты. Нормально. Ничего нового.
— Слава, я очень хотела, чтобы у вас родилась дочь, — вдруг выдала мать за столом. — Чтобы ты понял, что мы чувствовали тогда.
Березов откинул голову и закачался на стуле.
— Катя, у тебя же было столько возможностей меня отравить, что же ты на мышьяке сэкономила, бухгалтер, милый мой бухгалтер?
Он улыбался. Мать тоже улыбнулась. Впервые, кажется, на его шутку.
— Березов, не бери чужого ребенка. Не полюбишь. И когда захочется прибить за дурость, прибьешь.
