Армон кивнул и, подхватив огромное корыто с посудой, потопал в указанную сторону. За зарослями действительно оказалось озерцо, вернее, искусственный водоем. Очевидно, из-под земли били ключи, наполняя выложенную камнем чашу и смывая грязную воду. Но увы, и он находился внутри стены, а Армон уже понадеялся на настоящее озеро, по которому можно будет уйти вплавь. Он бухнул корыто на землю и скривился. Тарелки отозвались глухим стуком. Не мудрствуя лукаво, он поскреб подбородок и поставил корыто в воду. Легкие тарелки всплыли, ложки проворной стайкой скользнули в сторону.
Армон поймал парочку, пополоскал в воде. Жир от холодной воды застыл и неприятно скользил по пальцам.
— Давай помогу, — рядом опустилась улыбающаяся Сойлинка, на что и рассчитывал оборотень.
— Не влетит тебе за эту помощь?
Она махнула крылом, которое на глазах становилось рукой, и рассмеялась.
— А я не скажу! — и присев у воды, начала споро водить по тарелкам тряпкой с мылом, складывать намытую посуду в аккуратные стопки. Армон присел рядом и полоскал намытое под проточной водой. — Тебе уже запретили мне что-то рассказывать, да? — грустно улыбнулась девушка и покачала головой. И вновь улыбнулась. — А где твоя спутница?
— Домоем тарелки и пойдем, навестим. Правда, она не очень общительная. А у тебя здесь разве нет подруг?
Сойлинка вновь рассеянно улыбнулась.
— Другие девушки старше, и все с браслетами, им со мной скучно.
— С браслетами?
— Ну да. У них есть мужчина. Разве в этом твоем… Кайере не надевают браслет своей женщине?
— У нас надевают кольца, — протянул Армон. Он вновь улыбнулся, пытаясь расположить девушку к себе. Пользоваться доверчивостью птички не хотелось, но оборотню были необходимы хоть какие-то знания. — И много у вас мужчин? Наверняка многие мечтают надеть на тебя этот… браслет?
— На меня? — ее глаза стали круглыми и почему-то грустными. — Ты что, не понял? Я же крылатая.
— Ну да, очень… необычно. Крылья такие… красивые, — Армон откашлялся. Труха древесная, драться и то легче! Понимать бы хоть что-то в местном укладе, а то, похоже, он говорит что-то не то, вон как Сойлинка смотрит, как на сумасшедшего! Впрочем, он и ощущал себя так, словно попал в другую реальность или сон, настолько все отличалось от привычного Армону мира! — Слушай, а этот ваш Первый, он кто?
— Знаешь, я, наверное, пойду, — вдруг забеспокоилась девушка, неловко подхватила стопку тарелок. — Дел еще много. Ты тут сам… ладно?
Но кивнуть Армон не успел. Ему показалось, что погода враз испортилась: небо заволокло темными тучами, и трава наклонились к земле под порывом ветра. И лишь присмотревшись, он понял, что это не гроза, а… стая. Крылатые тени заскользили над поселением, и оборотень рассмотрел хищные лица с крючковатыми носами и широкими скулами, огромные крылья с белыми кончиками и тела — человеческие, в кожаных доспехах, с оружием в руках. У этих «птиц», в отличие от Сойлинки, крылья были за спиной, позволяя им держать в ладонях тяжелые арбалеты.
— Прячься! — закричала Сойлинка и метнулась под сень высоких деревьев, раскидав тарелки. Тяжелый арбалетный болт прошил землю возле ноги Армона, и он отпрыгнул, перевернулся через голову и встал уже зверем. Но задерживаться не стал, с разбега запрыгнул на ствол ближайшего дерева, оттолкнулся лапами, зацепился за ветку, качнулся и взлетел в воздух, на лету вцепившись когтями в ноги ближайшего летуна. Тот взвыл и попытался сбросить балласт, бестолково дергаясь в воздухе, но Армон лишь сильнее вогнал когти, пробивая кожу и доспехов, и тела. Огромные крылья сложились куполом, и два тела завертелись, безудержно падая вниз. Трава смягчила удар, и, перекатившись, Армон сел на спину летуна, между крыльев, прижал лапой к земле голову.
И зарычал от радости.
Крылья, вот что ему нужно! Крылья, чтобы перелететь стену! Но не такие хрупкие, как у Сойлинки, способные поднять лишь тонкое девичье тело, а подобные тем, что сейчас бились, приподнимая и летуна, и сидящего на его спине оборотня. И Армон понимал, что их размаха вполне хватит, чтобы перенести Армона через стену.
Мужчина под ним ругался и шипел, пытаясь освободиться от захвата рихиора, сбросить его с себя.
— Лежи тихо, — прорычал Армон, частично меняя форму, — и я тебя не…
Стрела тихо тренькнула, пролетев мимо и вонзившись в шею крылатого. Мужчина выгнулся, захрипел, кровь брызгами оросила шкуру Армона. И из зарослей появился один из «пятнистых», тетива на луке в его руках все еще дрожала.
— Хорошая работа, оборотень, — сухо бросил он. — Только болтать с ними не стоит. Городских надо просто убивать.
Армон молча проводил его взглядом. Тело под ним дернулось и обмякло, бесполезные теперь крылья обвисли тряпками.
Правда, стоять на месте было чревато — огромная тень заслонила солнце, и новый болт впился в землю рядом с лапой Армона. В небе над оборотнем парил крылатый, и даже на таком расстоянии было видно хищное лицо и налитые яростью глаза. Ждать новый снаряд Армон не стал и рванул в заросли, пожалев мимоходом о своих «осах», трещотках и прочих устройствах. Но сожалеть было некогда, сверху его прицельно пытались добить, болты впивались в землю один за другим, и Армон зайцем петлял между ними, умудряясь не попасть под снаряд лишь благодаря своей рихиоровской скорости. Пронесшись сквозь травянистые заросли, он выскочил на открытую площадку возле домов. Здесь уже кипела битва, пятнистые кидали в крылатых палки и камни, прыгали с крыш, пытаясь сбить, или обсыпали градом стрел. Правда, последние не могли пробить кожаных доспехов, отскакивали, и нужно было обладать изрядной меткостью, чтобы попасть в открытый участок тела. Зато летуны вели обстрел куда успешнее, на земле уже лежало несколько тел. Буйк ревел, топча одного из подстреленных, Ромт рвал клыками тело еще одного. Атака закончилась так же внезапно, как и началась. Резко усилился запах ванили, словно рядом рассыпали пригоршню этой пряности, в тот же миг звуки битвы и жужжание стрел прервал тонкий звук рожка, и через несколько мгновений небо очистилось от птицелюдей. Вновь стало тихо, лишь остались на примятой траве раненые и убитые. И в основном это были местные жители. Армон навскидку насчитал шестерых, в то время как крылатых всего трое — вместе с тем, которого сбил он сам.
Ромт поднял голову, оторвавшись от своей жертвы, окинул Армона внимательным взглядом. В боевой форме рихиор превосходил пятнистого и размерами, и клыками, и скоростью. Но сам Ромт, похоже, понял это только сейчас. Он оскалился и отвернулся, ударом когтистой лапы добивая крылатого.
Пятнистые появлялись из укрытий в тишине, хмуро осматривали раны, оглядывались, пытаясь оценить потери. Рычали, натыкаясь взглядом на тела. Смотрели на Армона. Они все на него смотрели, ведь возвращаться в человеческую форму рихиор не стал. Смотрели, оценивали, осознавали. И в злых взглядах появлялось что-то новое, то, что испытывают звери, видя более сильного, выносливого и мощного представителя стаи. Уважение.
