— Я не говорила вам, что на данном жизненном этапе одна. Я говорила, что на распутье относительно своего внутреннего состояния. Правда, в последнее время все переменилось. И сомнений больше нет…
— То есть мои шансы стать вашим счастьем равны нулю? — вот так — прямо и без намеков спросил Игошин.
Мужчина смотрел мне в лицо, и казалось, не шутил.
— Получается, — ответила я тихо, но уверенно.
Меня ошеломило это осознание. Я, наверное, только в этот момент окончательно поняла, что люблю. Стою здесь рядом с Ксандером, а сама там — где-то за сотни километров, рядом с Алексом. И сердце так приятно сжимается внутри от осознания, что уже завтра снова его увижу, почувствую его тепло...
Игошин к моему удивлению не развил этой темы, и я облегченно выдохнула. Куда проще и легче давалось обычное, человеческое, можно даже сказать, дружеское общение. Мы больше не затрагивали тему семьи и отношений. Я видела, как ему было тяжело говорить об этих чувствах, видела тоску в его глазах, а мне в свою очередь не хотелось откровенничать в ответ. Недаром же говорят — счастье любит тишину.
Ксандер рассказывал о путешествиях, много о сыне, мне интересно было слушать об этом. В какой-то мере это помогало смотреть на мужчину несколько иначе — под другим углом. Он всегда казался мне сухим и сдержанным, а, оказывается, был интересным рассказчиком и умел сыпать искрометными шутками.
Когда начало смеркаться, я отодвинула ноутбук, разминая затекшие мышцы шеи и рук. Выключила его и положила в сумку. Мы договорились с Ксандером, что в начале пятого вечера поедем обратно в город. Он ушел заниматься какими-то работами на участке. Я периодически поглядывала в окно и видела, как он перетаскивал коробки и вещи. Каждый из нас был занят своим делом. И в целом, день прошёл не так уж и плохо, как изначально я нарисовала в своем воображении. Теперь же я мечтала вернуться домой и отдохнуть перед завтрашней встречей с Алексом. Ведь наверняка он снова не даст уснуть нам обоим...
Накинула куртку, обулась в мохнатые угги и направилась на улицу. В воздухе кружили белые хлопья снега, он мирно опускался на землю. Я остановилась и засмотрелась на эту красоту, всматриваясь в сумерки.
— Александр? — позвала я мужчину, он складывал в багажник очередную партию коробок.
Поднял голову, услышав мой голос.
— Катя, я сейчас, сложу кое-какие вещи, и можем ехать.
— Отлично! — я закинула сумку на плечо и сделала шаг вперёд, забыв, что крыльцо до конца не отремонтировали.
— Аккуратно спускайтесь, на улице скользко, — крикнул Игошин.
Снег, опускавшийся с неба, превратился в обледенелую корку. Но, несмотря на предостережение мужчины, я все же поскользнулась на ступеньке, зацепилась за какую-то корягу и полетела вниз, успела лишь вскрикнуть и сразу же ощутила боль в ноге в области лодыжки.
— Катя! — мужчина бросился ко мне, побросав все коробки, и оказался рядом в мгновение ока. Не знаю, кто из нас был бледнее и испуганнее в этот момент. — Вы ушиблись? Где болит? Голова цела? Катя не молчите!
Я схватилась за ногу, прислушиваясь к собственным ощущениям. Но, кажется, кроме ушиба и боли в ноге никаких других увечий не получила. Мужчина поднял меня на руки, поднёс к машине, открыл неуклюже дверцу и посадил меня на сидение. Сердце заходилось, как бешеное, я сильно испугалась, но вроде бы все обошлось…
— Все в порядке. Я лишь слегка ударила ногу… — его беспокойный взгляд бегал по моему лицу. — Правда! — заверила я его.
— Попробуйте встать, я должен удостовериться, что с вами ничего не случилось. Я ведь хотел вам вчера позвонить! Глупый дурак! — сокрушался мужчина.
— Нет, перестаньте, — я приподнялась и наступила на ногу.
Поморщилась от боли, но сделала пару шагов, прихрамывая. И на третьем снова поскользнулась и едва не упала. Неужели за эти часы подтаявший снег замерз, превратившись в ледяную корку?
— Так, хватит самодеятельности! — возразил он.
Подхватил меня под локоть и развернул к машине, снова усадил на сидение. Поднял с земли сумку с ноутбуком и положил мне на колени.
— Я сейчас вернусь в дом, заберу кое-какие вещи и отвезу вас домой. Или в больницу? Вы уверены, что…
— Перестаньте, это всего лишь небольшой ушиб или растяжение. Я завтра уже буду, как новенькая! — горячо заверила я.
— Пять минут, — он забрался в машину, включил двигатель и печку, закрыл дверь и направился в дом.
Когда он вернулся обратно с дорожной сумкой в руках, я уже окончательно пришла в себя, а от испуга не осталось и следа. Нога немного болела и ныла. Наверное, все могло быть куда хуже, и я отделалась относительно легко.
— Вы меня порядком напугали… — мы ехали какое-то время в гробовом молчании.
— Я тоже испугалась, — честно призналась я. — Но хорошо, что все обошлось.
— Я завтра уезжаю, — он мельком взглянул в мою сторону. — Я почти месяц провел здесь, а теперь меня ждут дела дома. Вернусь примерно через три недели. Привезу сына. Связь будем держать по телефону. Отчёты шлите по почте. Если будут какие-то спорные вопросы, звоните.
— Да… — я растерялась, потому как привыкла, что мужчина всегда был рядом и сам следил за стройкой. Теперь эта миссия резко была возложена на мои плечи. Но я обязательно справлюсь.
Ксандер включил музыку, мы ехали до города в том же напряженном молчании. Я смотрела в окно, как снег заметал улицы, и мечтала о завтрашней встрече с Алексом. Машина остановилась возле моего дома, и Игошин заглушил двигатель. Как-то странно на меня посмотрел, обычно так смотрят, когда назревает серьёзный разговор. Уж не поэтому ли он молчал всю дорогу?
— Катя, я понимаю, что для вас эти слова прозвучат как гром среди ясного неба. Но я встретил вас и осознал, что давно уже не испытывал ни к кому таких чувств и какого-то тепла… будто родного человека встретил.
— Не нужно, — я посмотрела на мужчину умоляющим взглядом. — Я вижу ваше отношение ко мне и мне вдвойне больно, что я не смогу ответить вам взаимностью. Ни сейчас, ни позже. Ну не такой я человек...
Он грустно ухмыльнулся, посмотрел на меня таким взглядом, будто меня к казни какой приговорили.
— Я просто хотел, чтобы вы знали, что можете рассчитывать на меня, — сказал он и открыл дверь. — Сидите, я помогу вам выйти, — выскочил из машины, подошёл к пассажирской двери и распахнул ее, подхватил меня вместе с сумкой на руки. — Можете мне даже пощёчину дать, но я мечтал об этом с самой первой встречи. Обещаю, больше такого никогда не повторится, — сказал тихо и прижался к моим губам своими губами.
Поцелуй длился от силы несколько секунд, и он больше походил на... не знаю даже, на что. На прощание, прощение? Но в сравнении с тем натиском, с каким Лёша вторгался на мою территорию — этот был как лёгкое дуновение ветерка.
— Простите… — в его голосе появилась едва заметная хрипотца.
