Да. Теперь он осознал: Зухры действительно больше нет!
– Ты догадлив, Алибаба. Но не я виноват в ее смерти. Да и от тебя мертвого никакого проку.
Странно, но только сейчас Амир вдруг понял, что ему безразлично, будет жить этот человек или нет.
– Скажи, от кого ты узнал пароль, и убирайся на все четыре стороны!
Амир не видел, что по лицу Али текут слезы. Зухра мертва… Сначала Кярим, теперь – она. И все из-за тех проклятых денег.
– Эй, Али, ты не онемел ли там от радости? Кто тебе выдал наш пароль?
До мужчины наконец дошло, что спрашивает с него атаман.
– Ты действительно хочешь это знать? Ты, Амир! Ты, ты, ты!!
Али расхохотался. А Амир застыл в ужасе… Как? Когда?!
– Я прятался в сарае, когда ты разговаривал с этим… забыл, как зовут. И ты тогда сказал ему пароль. Или спросил его, неважно. Билькис!..
Да, Амир вспомнил это. Тогда он только что поменял код… Что, получается, во всем виноват только он сам?!
* * *
Саид нервничал, он никак не мог сосредоточиться: солнце слепило глаза, а другой такой удобной позиции просто не было. Мужчина рассчитал ее с учетом того, что Амир сойдет на берег, но его враг, кажется, и не собирался этого делать. А стрелять надо было наверняка, второго шанса у него не будет! Хоть бы туча какая, или солнце чуток сместилось в сторону!
Видимо, Аллах услышал его. Небольшое облачко на несколько секунд прикрыло светило.
* * *
Командир отряда баиловцев получил четкие указания: бандитов живыми не брать – как только они отдадут женщину, всех перестрелять к чертям собачьим. Но только чтобы этот Алибаба не пострадал. Время шло, женщина все не показывалась. И, видимо, ее уже не будет. Но приказ уничтожить никто не отменял, а как это сделать, если Али находится на линии огня? Только ждать, когда представится удобный случай.
* * *
В глазах Амира потемнело: быть такого не может! В смерти всех его людей, которые гонялись за этим ублюдком, виноват он?! В смерти Максуда тоже виноват он? Крыса – тоже он сам?! Ну уж нет!
Амир никогда не носил с собой оружия. Но вот у Кьяры, стоящей чуть сзади мужа, автомат был при себе. Мужчина выхватил его из рук женщины, выстрелил длинной очередью.
Али упал.
Все, что произошло дальше, заняло всего несколько секунд.
Вот Амир, так и не переставая стрелять, заваливается на Кьяру. Та с ужасом смотрит на изуродованный труп – пуля снесла ему полчерепа; истошно кричит и тут же сама падает, сраженная выстрелом. И все. Тихо, только плеск волн да тревожные крики чаек.
* * *
Все-таки бронежилет – вещь. Синяки, конечно, будут, и пара ребер, кажется, сломана. Но он жив.
– Что, парень, повезло тебе. Топай домой, все кончилось.
– А вы, вы тут откуда?
– Со «Старого города», слыхал про таких? И друзьям спасибо передай, если бы не они…
Али подошел к баркасу, поднялся на борт. Он не знал, зачем это делает. Хочет убедиться, что Амир действительно мертв? Или пытается разыскать Зухру, так и не поверив в ее смерть?
Бойцы заканчивали обыскивать баркас. Один из них, сидя на корточках, кого-то бинтовал. Второй, охраняя, стоял рядом.
– А мужика-то здорово… Все мозги наружу. Снайперка. Кому-то он сильно досадил.
– Проще сказать, кому он не досадил.
– А бабе повезло, получается, он ее собой, уже мертвый, прикрыл.
– Все равно рана тяжелая, и крови много потеряла. Не знаю, дотянет ли до госпиталя.
Женщина? Чудны дела твои, господи.
Боец закончил бинтовать, поднялся.
Точно, женщина, симпатичная. На вид его, Али, ровесница. Неожиданно она открыла глаза, увидела Али. Улыбнулась.
– Алишка…
Али похолодел. Та, что была перед ним, изменилась, но не настолько, чтобы ее невозможно было узнать.
– Лена.
– Лена…
Голос совсем тихий, едва слышный.
Бойцы принесли носилки.
– Ты держись. Выживи, пожалуйста.
– Зачем?
Женщина закашлялась, на губах надулся кровавый пузырь.
– Не умирай, слышишь? Не смей! Лена!
* * *
Может, это все ему приснилось? Может, он спит сейчас на той злополучной скамейке, голодный и смертельно уставший? Но дома его ждут жена и дочь, Кярим жив, и Зухра тоже жива? И Лена… Лена тоже жива.
Разбудите его, пожалуйста. Плохой сон.
Эпилог
Вот и закончилось лето. Еще жарко, но в воздухе и в природе вокруг появилось что-то особенное, неуловимо указывающее – осень на пороге. Пройдет совсем немного времени и задуют холодные ветра, принесут с собой проливные дожди, которые будут гнуть к земле деревья-великаны, а молодую поросль, не успевшую окрепнуть за лето, вырывать с корнем. И Каспий будет бушевать, обрушивая на город тонны обжигающе холодной воды. Какая тут может быть рыбалка? Для артелей «Сахила» начнется отпуск, а для остального метро – время, когда о свежей рыбке придется только мечтать.
Скажете, в метро все равно, какая погода наверху и какое время года? Правы, конечно. Но состояние человека осенью резко отличается от того, что чувствует он весной. Осень – это подведение итогов, время, когда как никогда хочется побыть с близкими, получше обустроить свое жилище – то самое, которое построил весной. И в котором тебе придется пережидать неласковую зиму. Конечно, не надо это понимать буквально, тут важно именно настроение, а не то, когда именно построен твой дом.
Когда-то Али придумал себе игру: искать причины случившегося – не те, что лежали на поверхности, а глубинные, изначальные.
В этот раз такой причиной стали разыгравшаяся непогода и, как следствие ее, банальная протечка в техническом туннеле. Не случись ничего этого, не было бы всех этих смертей, не было бы трагических расставаний. Но и счастливых встреч – тоже.
Правда, в Баку на первый взгляд ничего не изменилось: большинство его жителей даже не заметили того, чем жил все это бурное лето Али, а случившееся коснулось далеко не всех. «Артем очистили от бандитов, это хорошо – еще бы «завокзальных» приструнили, а то так и норовят на базаре в карман залезть!» – именно так рассуждали бакинские обыватели. И по-своему были правы: мелкий воришка для них – большее зло, чем страшный бандит, который где-то далеко и которому он точно никогда не перейдет дорогу.
Остров, кстати, приспособили под свою базу «баиловцы». Хорошее приобретение, что и говорить.
Наргин тоже изменил свой статус. Не ошибется тот, кто скажет, что любое государство должно, просто обязано иметь свою тюрьму. Раньше в Баку была с этим проблема. Мелких жуликов лечили трудотерапией у тех же молокан, но они все норовили удрать. Тех, кто нарушил закон по-крупному, держали на своих станциях или просто пускали в расход в зависимости от тяжести содеянного. Теперь можно было всех отправлять на Наргин. Шелупонь, карманники, мошенники – все они почему-то сразу расхотели сбегать с ненавистных плантаций, уж лучше лопата и тяжкий труд, чем безделье в камере на Наргине. Первым «почетным» заключенным Наргина стал Эльчин Мамедов, Мамед. Туда же отправились и недобитые бандиты. Пристрелить бы их, конечно, но гуманный суд определил иначе: пусть сидят! И режим – без послаблений.
