валялся лишь один, а вот с серебряной стрелой в заднице были как минимум пятеро!
Я понял, что ухват практически бесполезная штука, если вам нужно остановить несущегося на четырёх лапах зверя. То есть от одного я ушёл, на излёте врезав ему по зубам, но уже второй на раз перекусил твёрдое древко, и если бы не ежедневные тренировки в спортзале в школе милиции…
– Саве-сурум!
Бросок через бедро в стиле азиатской борьбы кураш. Да, национальные приёмы старинных единоборств и послужили основой создания знаменитого самбо – самообороны без боя. Которое, между прочим, куда круче новомодного дзюдо. Вервольф, кажется, это был палач, вспахал волчьей мордой мостовую…
– Сарынь на кичку-у! – вдруг раздалось над площадью.
Честно говоря, фиг его знает, что это значит, я лишь помнил по школьной программе, что это был боевой клич казаков Степана Разина. Кто именно кричал, тоже неизвестно, но после этого из дверей избушки кувырком вылетел полный ярости боя дьяк Груздев.
Филимон Митрофанович, вооружённый сковородкой для блинов в правой руке и горящим факелом в левой, с яростью берсерка вклинился в ряды врага, погнав волкодлаков, словно Самсон филистимлян! Он был воистину страшен в своём праведном гневе.
– Не убоюся сети ловчей, ибо верую в Господа! И нет мне иной защиты, окромя покрова Богородицы! Да иссякнут врази Его, да расточатся их силы, да иссохнут чресла, да волей Божией – по зубам им, по зубам!
Не знаю, кому как, но лично мне не доводилось видеть трусливого соглядатая боярской думы в таком ретивом боевом экстазе.
Короче, мы все бились, как герои. Минуты три-четыре-пять. Потом наступило логическое отрезвление, в том смысле, что храбрость иногда побеждает силу, но наличие числового превосходства никто не отменял. Рано или поздно нас должны были взять в кольцо. И у них это отлично получилось.
– Что теперь? – вежливо поинтересовался принц Йохан, вырастая на наших глазах в самого большого верфольфа из всех, каких я только видел, практически с быка. – Один взмах моей лапы, и ты умрёшь. Один мой приказ, одно моё слово, и прощай последние надежды на милосердную смерть. Герр милиционер, ты хочешь видеть, как твои друзья умрут в муках, поедаемые заживо?
– Нет, – сдался я, опуская взгляд.
– Ты умён. Что ты готов отдать за то, чтобы они были живы?
– Правую руку.
– О, это воистину так по-арийски, – на миг умилился принц волков. – Только настоящие герои Вальгаллы не боялись, подобно Тюру, бросать вызов самому Фенриру. Но ты же в курсе, чем это кончилось?
– Никитка, и думать не смей! – взбрыкнула было Баба-яга, но притихла после сдвоенного рычания справа и слева. Наша старейшая сотрудница прекрасно понимала, когда успеет дочитать заклинание до конца, а когда и нет. Расклад был не в её пользу.
Упёртый Митька, никого не слушая, боролся с четырьмя кусачими монстрами, отчаянно начищая морды всем, да так, что, бывало, и всю челюсть удалял, не задумавшись. Дьяк отважно прикрывал двух бледных солдат и офицера со шпажкой. Я не знал, что будет дальше, но прекрасно понимал, что шанс только один – убрать главного зверя…
– Твои друзья умрут первыми.
– Я слышал это не раз. Но мы живы и намерены продолжать в том же духе, – вспомнилось мне. – Да, вы сильнее, да, у вас все права. Не уточните конкретно на что – на этот лес, на этот город, на все немецкие земли или вы мыслите в масштабах Европы?
– Уважаю умных людей, – удовлетворённо кивнул принц волков. – Когда придёт час, мы возьмём всё, что захотим. Но хватит слов, меня мучит голод! Руку, герр полицай!
– Может, уже сразу и голову?
Волки утробно завыли. Бледный диск луны приобрёл кровавый оттенок.
Я медленно снял фуражку, переложил её в правую руку, коротко поклонился и отважно шагнул вперёд. Принц Йохан сам бросился мне навстречу, широко распахивая пасть. Я метко швырнул туда фуражку, а он на автомате её проглотил.
Вот, собственно, и всё.
– Глюпая шютка, – слегка шепелявя, прорычал чёрный волк. – А сто это у меня с голёсом?
Другие хищники тоже ничего не понимали. Тупо, словно бараны, смотрели на стальную цепочку, тянущуюся из его пасти, конец которой был намотан на мой кулак.
– Помните ту девочку в красной шапочке? – Я устало сел на помост, вытирая пот. – Она объяснила мне, как пользоваться этой штукой. Главное, чтобы волк заглотил приманку, обратно крюк он уже не выплюнет.
– В брьюхе колет, – неуверенно пробормотал принц, делая срыгивающие движения.
Увы, проглоченный крюк держался крепко. Выплюнуть он его не мог, а серебро в желудке зверя было смертельно опасно для оборотня.
– Перевоплощаться в человека тоже не рекомендую, желудок разорвёт, – заранее предупредил я.
Блудный Йохан быстро всё понял, и его жёлтые глаза округлились от страха.
– Да, к сведению остальных. Лапы вверх и сдаёмся представителю властей. Вон тому храброму офицеру в мокрых штанах. Если кто-то против, то я просто потяну за цепочку и ваш вожак умрёт в страшных муках.
Оборотни грозно зарычали…
– Деляйте, как он гофорит, идиёты, – всхлипнул бесперспективный захватчик городов и пожиратель фуражек. – Не сейдите меня, я стъяшен ф гнефе!
Не стану забивать вам голову лишними деталями и конкретикой, остановимся на главном.
Примерно через полчаса город был полностью наш. До наступления рассвета Митя, дьяк и бледный от отваги гвардейский офицер, взяв на себя всю полноту власти, сопроводили в городскую тюрьму голого бургомистра и ещё семерых развоплотившихся (так можно писать в протоколе?) оборотней. Что с ними будет потом, не моя проблема.
Цепочку я передал с рук на руки Яге, бабка бдительно следила за присмиревшим волчарой, так до конца и не понявшим, что ему кранты. С серебряным крюком в желудке он не проживёт дольше месяца, а при попытке обернуться человеком порвёт живот изнутри в тот же момент.
Я лишний раз проверил текст полного оправдания нашей старейшей сотрудницы, заверенный подписью печально известного блудного принца. Потом, пользуясь первым лучом рассвета, достал волшебное зеркальце, осторожно дохнув на его поверхность. Моя верная жена не спала.
– Это я. Не разбудил?
– Нет, милый. Я знала, сердцем чуяла, что увижу тебя сегодня, – ласково улыбнулась Олёна, вытягивая шею, чтобы разглядеть, что у меня за спиной. – Вроде как горит что-то?
– Уже отгорело, это Филимон Митрофанович тут паре волков шкуры подпалил. И немного хвороста сгорело. И тележка чья-то, и солома на мостовой. Митя сейчас придёт и костерки потушит, а то если на помост перекинется, то действительно можем спалить весь город к ёлкиной маме.
Я ещё что-то такое пытался говорить, нёс какую-то пустую околесицу, сам не знаю зачем и к чему, а она только смотрела на меня ласковым взглядом и слушала, слушала, слушала. Потом потянулась
