Вьюга подал знак остановиться. Отпить воды, отдышаться. На землю никому сесть не позволил.
– Двигаемся потихоньку.
– Край близок, – негромко отрапортовал эльф.
– Значит, восстанавливаем дыхание. Неизвестно, какой уровень сложности у полосы препятствий. Всей толпой не бежим, даем друг другу фору. Я пойду первым – посмотрите, как это делать правильно, – спокойный голос Дара вселял уверенность.
– А главное – этот день уже начался, – поделилась я своими мыслями. – Так или иначе, а уже вечером мы будем в нашей комнате, лопать сладости и пить горячее вино. И начхать на зачет.
– И на его результат? – подначила меня Майя, обернувшись через плечо.
– Ага, – влез в разговор эльф, – вас из группы выкинем, считай, перегруппировка.
– Прекратить свару. Лий, будь умней, – недовольно покачал головой Вьюга.
Выход из подлеска в другую ячейку выглядел как межкомнатная дверь. Между двумя сосенками. Вот идиотизм.
– Вовсе нет, раньше было иначе, и многие проходили мимо, – хохотнул боец. – Десять минут отдыхаем, и вперед. Прежний строй.
Я подтянула застежки на форме и достала из кармана перчатки. Вспоминая десятки просмотренных фильмов, я пытала Лия до тех пор, пока он не сделал мне «липучки». Вообще наша команда готовилась к зачету подобно хомякам. Набирали всего и побольше, отдавая предпочтение тому, что полегче. Надеюсь, нас не ожидает судьба «образцов» с профильного зачета.
На полосе препятствий освещение выставлено помягче. Потусклее.
– Под бревном – слизь, попадешь – затянет и выплюнет уже к проигравшим, – негромко напомнил Вьюга.
Он, как и собирался, начал первым. Спокойно поднялся и так ровно, без переживаний, прошел. И остановился, ожидая следующего.
По бревну я ходила хорошо. Но вот идти, понимая, что сейчас на меня пялится пол-Академии и как минимум четверть истово проклинают, – сложно.
Колени ослабли. Совершенно сухое бревно казалось смазанным маслом. Я едва переставляла ступни. Дышала на счет. И облизывала с верхней губы пот.
Дар перехватил меня за талию и поставил рядом с собой. Лий пролетел по бревну как пушинка по ветру.
– Ты как обезьянка, – хихикнула я. И эльф шепотом спросил, не нужно ли мне успокоительное.
– Потом, – отмахнулась я.
Кариса так и осталась в волчьем облике. Она пробежала по бревну до половины и прыгнула Вьюге на руки.
Охотник взял Майю на руки и перенес. Я на секунду почувствовала укол зависти. Хотела бы я, чтобы Роуэн меня пронес сквозь все препятствия? Не знаю.
Мы ползли под низко натянутой сеткой как заправские спецназовцы. Лий делился неприличными анекдотами. Вьюга рассказал несколько историй из жизни.
Ничто не предвещало того, что земля под нами провалится.
– Я так понимаю, начинается самое интересное? – непосредственно спросил эльф.
На мне лежала увесистая тушка волчицы, поэтому осветительный шар сначала озарил пушистый зад Карисы и только потом взлетел к потолку.
– Пещера, обыкновенная, – эльф уже стоял на ногах, – переходы в другие ячейки в пяти сторонах.
– Усложнили здание, как заметили тебя, – хмыкнул Вьюга. Встав, он снял с меня волчицу и протянул руку, помогая подняться.
– Три двери, – продолжал озвучивать очевидное эльф. Его все происходящее необычайно забавляло. С другой стороны, жизнью мы не рискуем.
На пути к дверям из воздуха материализовался стол. На столе пергамент.
– Задача на логику?
– На знание языка, – вздохнул эльф. – Кто поорочьи говорит?
Кариса перетекла в человеческий облик, отобрала у Лия пергамент и сообщила:
– Задача на логику на орочьем языке.
– Здесь приписка, можно отдать одного члена команды и пройти, – негромко произнес Охотник.
– Нет. В крайнем случае тут и поживем, пока им не надоест, – покачала я головой.
– Я думала, ты предложишь от меня избавиться, – усмехнулась Майя.
– Ты сильно изменилась и стала весьма неприятной в общении, больше похожа на часть клики фон Тьеора. Но здесь и сейчас мы одна команда.
– Я не поняла, задача хоть кого-то интересует? – едко осведомилась Кариса.
– Давай.
– Вождь Огрыр голоден, но привередлив. К нему привели двух поваров – из Гранполиса и из Столицы. Они приготовили одинаковые блюда «мясо на гриле с овощами». Повар из Столицы был казнен за святотатство. Набор продуктов был выдан один и тот же. Что добавил в блюдо повар из Столицы?
– Что? – эхом откликнулась я.
– Вот я у тебя и спрашиваю. – Кариса положила пергамент на стол, и на столешнице появились чернила и перо.
– Что мы знаем об орках? – Вьюга вопросительно оглядел нас.
– Они ненавидят некромантов, – передернулась Майя. – Орочий полукровка почти загнал меня. Даже когда перестали платить, он все равно шел следом.
– Это открыто-закрытая раса, – процитировала я учебник. – При внешней общительности орки не выставляют напоказ своих ритуалов и традиций. Как тогда этот богомерзкий дуализм на волю вышел?
– Значит, это что-то общеизвестное, – предположил Дар.
– За что казнят? – не поверил Охотник.
– Ну конечно нет, это же задача. Или ты и правда думаешь, что утконос Валья действительно хочет знать, сколько капель чемеричного настоя можно дать больному крастуницей медвежонку? – огрызнулась я. И поспешно объяснила: – Это задача из учебника арифметики.
– Орки убивают не только некромантов, но и гробокопателей, – медленно произнес Вьюга. – И не берут за это деньги.
– Орки – кочевники, – вспомнил Лий.
– У них есть город, – возразил Охотник.
– Там живут женщины с маленькими детьми и находится круг шаманов. Кстати, яблоневый сад туда ездили заклинать из Гранполиса, – проворчала я.
– Теплицы.
– Нет, теплиц у них нет, – покачала головой Кариса.
– Так, гробокопатели, некроманты и кочевники. – Вьюга попытался свести все воедино. – Что из этого можно добавить к мясу?
– Ну, человечину, наверное, вряд ли? – с сомнением произнесла я. – Хотя в их случае это не каннибализм, они же орки. То есть для них как бы нормально было бы?
– Я уже говорил, что ты мне дорога? Своим образом мышления? – хихикнул эльф.
– У орков все зелья имеют иной состав, – припомнила я. – Абсолютно все медицинские, большая половина любовных и часть боевой алхимии. Первая война с орками началась из-за разработки рудника на территории Степи.
– Мир мертвых находится под ногами, орки считают, что их усопшие держат земную тарелку, не позволяя нам всем упасть. Точнее, что все усопшие ее держат.
