Послышались шаги, и все четверо обернулись. Вошел лакей с серебряным подносом, на котором лежала записка.
Маркиза чуть не вскочила со стула.
– Это от самого Джастина! – закричала она. – Когда получили?
– Слуга привез с Гросвенор-сквер, миледи. Он прибыл несколько минут назад.
Маркиза взяла записку.
– О, ну раскройте же, мэм, – с нетерпением попросила Изабель. – Мне так хочется узнать, как себя чувствует Джастин, и он, наверное, пишет и о том, что Серина благополучно добралась до Лондона.
– Серина! – маркиза повторила это имя сердитым голосом и вскрыла письмо.
Изабель наклонилась вперед, глаза ее блестели от любопытства и нетерпения. Даже Николас, перестав дуться, подошел поближе, словно боясь пропустить что-то, о чем там написано.
Маркиза читала медленно и вдруг заморгала, как бы с трудом сосредоточиваясь на смысле прочитанного. Гости продолжали смотреть на нее. Глаза ее округлились, она глубоко вздохнула и неожиданно вскочила, нервно скомкав письмо.
– Нет, – закричала она. – Этого не может быть, это не правда.
– Что, мэм? Что случилось?
– Неправда! Это чудовищная ложь!
– Но что случилось, мэм? Пожалуйста, скажите нам, – взволнованно просила Изабель. – Умоляю вас, не заставляйте нас так долго ждать. Что с Джастином? С ним что-то случилось?
– Да, случилось. Он женился! Джастин женился!
– Женился?
Изабель еле слышно повторила это слово.
– Но на ком? – поинтересовался Джилли.
Маркиза повернулась в его сторону, и он подумал, что никогда еще не встречал более злого лица.
– На ком же еще, как не на этой поганой хитрой девчонке, которую он привез сюда несколько недель назад?
– На Серине? Моей кузине? – произнес Николас.
– Да, на Серине, – прошипела маркиза и крикнула: – Прочь с моей дороги! Я хочу вернуться к себе!
Она оттолкнула Николаса и, пошатываясь, быстро вышла из оранжереи.
– Она сейчас свалится в обморок, клянусь. Пойду с ней и передам ее на попечение горничной, – сказал лорд Джиллинхэм.
Он поспешил вслед за маркизой, оставив Изабель и Николаса наедине.
– Изабель! – заговорил Николас.
Но она тут же накинулась на него, глаза ее гневно сверкали, щеки порозовели.
– Перестаньте повторять мое имя! Хорошие новости, ничего не скажешь, очень хорошие! Значит, Джастин женат, и женат на вашей кузине. Несомненно, вы довольны и счастливы, и вы наверняка все это сами и подстроили, притворяясь, что не имеете никакого представления о ее намерениях, но все время помогали ей быть рядом с ним. Забавная история, очень забавная, от которой неприятно отдает интрижкой.
Изабель швырнула веер на пол. Палочки из слоновой кости разбились, ударившись о мраморный пол, но она даже и не взглянула на них. Она подошла к окну и стала смотреть на море.
– Изабель, умоляю вас, – начал Николас.
Резкий тон Изабель заставил его побледнеть.
– Умоляете о чем? – спросила она. – Ха! Я сыта по горло вашими мольбами. Я в конце концов считала, вас честными людьми, вас и Серину – вот, что я получила за свое доверие. Укус змеи! Серина притворялась подругой. Она знала, что я люблю Джастина, я довольно часто говорила ей об этом, и она поклялась – да, убеждала меня в том, что не заинтересована в нем лично и связана с ним только долгом чести по вине своего отца. Хватит о Серине! А вы... вы, – Изабель не находила нужного слова, – вы мне осточертели вашими мольбами и просьбами, вашим нытьем о несчастной любви, и в то же время помогли Серине выйти замуж за Джастина. Как глупо я теперь выгляжу! Джастин женат, и тут ничего не остается, как... – Изабель замолчала и перегнулась через подоконник. – Сейчас я выброшусь из окна на камни. Не правда ли, подходящий свадебный подарок новобрачным, когда они вернутся – разбитое тело женщины, которая слишком его любила.
– Изабель, умоляю вас, – произнес Николас, взволнованно приближаясь к ней.
– Умоляете меня! Вы опять за свое. – Она истерично расхохоталась. – Как смешно, вы умоляете меня, как я умоляла Джастина, но все напрасно. Лучше мне умереть, чем жить без него, потому что на свете больше нет никого, кто хоть немного был бы на него похож.
Она во второй раз перегнулась через подоконник, но на этот раз Николас схватил ее за плечи. Он втащил ее обратно в оранжерею, бледный как полотно, напуганный ее безумным порывом.
– Подумайте о себе!
Изабель сопротивлялась.
– Отпустите меня, – яростно отбивалась она, – как вы смеете притрагиваться ко мне!
К ее удивлению, Николас не ослаблял объятий.
– Спасаю вас от самой себя.
– Пустите меня, – повторила она. – Я сделаю то, что хочу сделать.
– Ничего подобного вы не сделаете. К черту, Изабель, – прокричал он, – вы готовы испытывать терпение святого. – Она снова рассмеялась, но не переставала бороться с ним. – Прекратите! – Николас не отступал. – Слышите? Сейчас же!
Он начал трясти ее, трясти, как ребенка, трясти так сильно, что у Изабель чуть сердце из груди не выскочило, она от удивления раскрыла рот.
– Прекратите! – Он уже не сдерживался. – Вы, глупая девчонка. Как вы смеете вести себя так, тревожить и пугать людей! Кстати, ваша любовь к Джастину была ничем, кроме пустой болтовни. Она никогда не была настоящей, ничего, кроме желания добиться своей цели. Он не любил вас, но вам хотелось его добиться. Вам нет дела до людей, которые к вам неравнодушны, потому что они достойно ведут себя. Вы заставили меня переживать, но это в последний раз, понятно? И прежде чем уйти, я дам вам то, что вы заслуживаете, давно заслуживаете.
И он дал ей пощечину. Изабель закричала – от удивления и неожиданности. Она была растрепана, кудри ее рассыпались, а от боли на глазах появились слезы. На щеке проступили красные пятна от его пальцев. Николас одной рукой продолжал держать ее.
– Вот вам урок, – грубо сказал он, – играть людьми так же, как вы привыкли играть мной. Вы сделали из меня дурака, но так или иначе я свободен от вас. Я ухожу, и больше вы меня никогда не увидите!
Николас смотрел на нее с ненавистью; и вдруг обнаружил, что она смутилась, он не смог остаться равнодушным к ее красивым глазам, наполненным слезами, к ее соблазнительным дрожащим алым губам. Не говоря ни слова, резким движением он крепко обнял ее. Он держал ее, как в тисках, она чуть не задохнулась, и поцеловал – он целовал ее страстно и грубо, впиваясь губами в ее губы. Затем он отпустил ее, так же неожиданно, как и обнял.
– Прощайте!
Его голос звучал холодно, но не только от злости. Он направился к выходу из оранжереи, но когда дошел до двери и уже собирался выйти, услышал:
