Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
— То есть как это так? — удивился я.
— Да так, говорит, пусть себе хромает и стонет, хромает и стонет. Ну что ж, думаю, мне наплевать — пусть стонет.
Подыскала я ему нужную — у ней от природы одна нога покороче другой, — ну конечно, предупредила ее насчет стенания: устроили смотрины, оглядел ее со всех сторон мой старик да и забраковал: хоть она и хроменькая, а хромает не по-настоящему, как-то, говорит, ногу волочит, а настоящего приседания в ней нет, опять же турнюром не вышла.
Я перебил ее и спросил:
— Ну так как же, Марья Ивановна, состряпаете вы мне это дело?
— Отчего же, — говорит, — можно, ежели на расходы не поскупитесь.
— А сколько вы с меня возьмете?
Она с минуту подумала:
— Хлопот тут немало предстоит. Опять же и риску много. Ведь в случае чего тут и каторгой пахнет. Одним словом, возьму с вас пятьсот целковых, меньше ни гроша. Это, так сказать, моя часть. Окромя этих денег, конечно, придется уплатить и «ангелу». Ну да там ваше дело, сговоритесь с ним сами. А главный расход пойдет на Петра Ивановича, он живоглот и меньше как за тысчонку беспокоиться не станет.
Я, насторожившись, спросил:
— А кто такой этот Петр Иванович?
— Да есть у меня тут знакомый человек — специалист по этой части, ловкач первосортный, весь город он знает. Если у какой-либо бедной вдовы хорошенькая дочка подрастает, Петр Иванович тут как тут, коршуном вьется да поджидает добычу. То многосемейных родителей в нужде подкупает, то саму девчонку апельсином соблазнит…
Я, почесав затылок, как бы поколебался, а затем решительно сказал:
— Ладно! Торговаться не буду. Деньги из банка получены, куда ни шло, ассигную на все про все две тысячи. Черт с ними!
И, вынув из бумажника 100-рублевую бумажку, я разложил ее перед портнихой:
— Вот вам пока задаточек, — действуйте.
Знаменская жадно схватила бумажку, засунула ее за корсаж и проговорила:
— Что ж, не будем откладывать дело надолго. Желаете, так мы сейчас же махнем на извозчике в заведение Петра Ивановича.
Я поглядел на часы, было одиннадцать.
— Что ж, время не позднее, делать мне нечего, спать мне не хочется — едем!
Портниха крикнула деткам:
— Доедайте и допивайте здесь все без нас, а потом только приберите хорошенько, а я ужо вернусь.
Мы сели с ней на извозчика и покатили по Пешей, спустились по Московской, пересекли рынок и свернули в какую-то маленькую улицу направо, позднее оказавшуюся Рыночной. Всю дорогу полупьяная портниха томно прижималась ко мне, икала, млела, словом, невольно вспоминал я, господин начальник, данное ей прозвище — «жаба». Мы подъехали к четвертому дому от угла Московской.
Одноэтажная деревянная постройка с красным фонарем в окне. Портниха позвонила и принялась стучать каким-то, видимо, условным стуком. Дверь нам распахнул широкоплечий детина саженного роста. Мы прошли через сени и вошли в прихожую.
Здесь нас встретили, по-видимому, хозяин с хозяйкой. Знаменская сейчас же затрещала:
— А я вам, Петр Иванович, гостя дорогого привезла, — причем на прилагательном сделала усиленное ударение.
Петр Иванович засуетился, стал расшаркиваться и не без витиеватости промолвил:
— Милости прошу к нашему шалашу!
Знаменская заметила:
— В салон они пройдут опосля, а теперь дело к вам важное есть, поговорить бы надо.
— В таком разе, пожалуйте сюды. — И он небольшим коридорчиком, выходящим из прихожей, напротив «салона», провел нас в какую-то комнату довольно своеобразного вида: тут была и мягкая мебель, и письменный стол с альбомами, и двуспальная кровать, и множество зеркал на всех стенах.
Петра Ивановича сопровождала толстая разряженная женщина, чрезвычайно антипатичного вида, оказавшаяся действительно хозяйкой.
Запирая двери, он что-то шепнул Знаменской, на что портниха успокоительно промолвила:
— Не беспокойтесь, — человек надежный, я ихней жене туалеты шила.
Она вкратце рассказала суть дела, я со своей стороны сделал несколько «гастрономических» добавлений, после чего началась торговля. Наконец мы сговорились и хлопнули по рукам, причем я добавил, что буду крайне разборчив и требователен, быть может, забракую дюжину кандидаток, прежде чем остановлю свой выбор.
— Известное дело! — сказал он мне. — За такие деньги можно и покуражиться!
В ближайшие дни он обещал показать мне первый номер, а пока усиленно просил ознакомиться с его «салоном». Я, зевнув, сказал:
— Ну так и быть! Приготовьте там несколько бутылок вина и, что ли, каких-нибудь фруктов.
Петр Иванович, почуяв наживу, мгновенно кинулся распоряжаться.
Ознакомиться с «салоном» я считал необходимым, надеясь почерпнуть какие-либо сведения по делу. Выкурив папироску-другую и наслушавшись от хозяйки разных похвал своему «питомнику», я вышел из комнаты, пересек прихожую и вошел в гостиную.
Просторная комната со стульями и диванами, по стенам скверные олеографии обнаженных женщин, поцарапанным пианино в углу и с полузасохшими фикусами у окон. Тут же на столе были уже расставлены Петром Ивановичем четыре бутылки скверного шампанского и синяя стеклянная тарелка на никелированной подставке с несколькими апельсинами, яблоками и полугнилыми грушами, — гордо именуемая вазой с фруктами. С полдюжины понурых девиц в несвежих платьях сидели вдоль стен. Едва я вошел, как какой-то тип в потертом сюртучке проскользнул бочком мимо меня, плюхнулся у пианино, мотнул головой и с деланным brio[8] забарабанил крейц-польку. Девицы, как по команде, взялись за ручки и начали то, что принято именовать весельем, разгулом, «наслаждением», а в сущности, жалкая, пошлая и никому не нужная мерзость.
Проскучав в этой обстановке часа два и не узнав ничего по интересующему меня вопросу, я вернулся к себе в гостиницу.
— Послушайте, — сказал я с досадой Сергееву, — денег казенных, как я вижу, вы ухлопали немало, провели время, по-видимому, не без приятности, но, в сущности, ничего не сделали. Вы установили, что Знаменская — патентованная сводня, но это было уже известно и по данным местной полиции, и по моим личным наблюдениям. Вы побывали у какого-то Петра Ивановича, но таких типов и заведений в городе немало. Спрашивается, что же вы сделали?
Сергеев тонко улыбнулся и сказал:
— Вы, господин начальник, перебили меня, не дослушав моего доклада.
— Говорите!
— Рано утром я навел справку в полицейском управлении о Петре Ивановиче, и мне сообщили, что он крестьянин Тверской губернии, Бежецкого уезда, значится по паспорту из подрядчиков, а по фамилии… Сивухин!.. — многозначительно протянул мой докладчик и, выразительно подняв брови, уставился на меня.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
