Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
— Он сделал мне непристойное предложение.
— Предложение сексуального характера?
— Да, сэр.
— Понимаю. А потом?
— Я испугалась, потому что он стискивал мою руку. Тут по тропе вернулась Флора, он выпустил меня, и мы с Флорой ушли.
— Она бежала или шла?
— Она бежала.
— А Флора Маккензи рассказала вам, что случилось, пока она была наедине с подсудимым?
— Она сказала, что Родди говорил непристойности, что он прикасался к ней и она дала ему пощечину.
Мистер Гиффорд, извинившись за свою настойчивость, спросил:
— Она показала, к каким местам прикасался подсудимый?
Тут, как писал мистер Филби, подсудимый «взволновался больше, чем в любой предыдущий момент суда. Его щеки густо побагровели, он скрутил руки на коленях и как будто съежился и сжался. Без раскаяния признавшись в убийстве трех человек, он явно чувствовал некоторое раскаяние за авансы, которые делал несчастной мисс Маккензи».
Свидетельница стояла, не поднимая глаз, и несколько мгновений отказывалась отвечать на вопрос.
— Флора сказала, мисс Фаркуар, что он прикасался к интимным частям ее тела?
Она кивнула, и лорд судья-клерк приказал записать в протоколе, что свидетельница ответила утвердительно.
— Что-нибудь еще?
— Нет, сэр.
Мистер Гиффорд поблагодарил ее и закончил допрос.
Мистер Синклер отказался от перекрестного допроса свидетельницы, и ее отпустили.
Последним свидетелем, вызванным Короной, был Гектор Мунро, доктор медицины, «маленький пухлый человек с бачками и румяным лицом». Весь его вид говорил о том, писал лукавый мистер Филби, «что он близко знаком с неким Дж. Уокером[48], эсквайром».
Доктор Мунро назвал свою профессию — врач общего профиля — и заявил, что работает штатным врачом в Инвернесской тюрьме.
Мистер Гиффорд:
— Что входит в ваши обязанности на этом посту?
Доктор Мунро:
— Заботиться об общем здоровье заключенных.
— И, занимая данную должность, вы обязаны были осмотреть теперешнего подсудимого, Родрика Макрея?
— Да.
— Вы это сделали?
— Сделал.
— Вы обследовали подсудимого только с точки зрения его физического состояния?
— Нет. Следователь попросил меня оценить психическое состояние заключенного.
— Чтобы выяснить, в здравом уме заключенный или нет?
— Да.
— Вы можете рассказать суду что-нибудь о физическом состоянии подсудимого?
— Я обнаружил, что в общем он в добром здравии, хотя у него имеется цинга в легкой форме, без сомнения, вызванная плохим питанием.
— Но в остальном он был здоров?
— Да. Вполне здоров.
— А теперь, что касается психического состояния — вы можете рассказать, каким образом пытались его оценить?
— Я довольно обстоятельно побеседовал с заключенным.
— О преступлениях, в которых его здесь обвиняют?
— Да, об этих преступлениях и о его положении в целом.
— И подсудимый вежливо беседовал с вами?
— Весьма вежливо, да.
— Какую оценку вы дали психическому состоянию подсудимого?
— Я счел, что он полностью владеет своим рассудком.
— «Полностью владеет своим рассудком», — повторил мистер Гиффорд, сделав сильное ударение на этих словах. — На основании чего вы пришли к такому выводу?
— Заключенный понимал, где находится и почему он здесь. Он отвечал на мои вопросы четко и обдуманно, и в его рассуждениях не было никаких признаков мании или умственного расстройства. Я бы даже сказал, что он — один из самых умных и красноречивых заключенных, с какими я встречался.
— «Один из самых умных и красноречивых заключенных, с какими вы встречались» — это сильное заявление, доктор Мунро.
— Таково мое откровенное мнение.
— А вы расспрашивали подсудимого конкретно о тех преступлениях, в которых его обвиняют?
— Расспрашивал.
— И каков был его ответ?
— Он открыто признал свою ответственность за них.
— Мог ли он так сказать из некоего желания угодить вам — считая, возможно, что именно это вы и хотите услышать?
— Не могу судить о мотивах подсудимого, но, если правильно припоминаю, я задал ему вопрос в совершенно нейтральной форме.
— В какой именно?
— Я сказал, что слышал о неких преступлениях, совершенных в его деревне, и спросил, не знает ли он что-нибудь о них.
— И каким был ответ?
— Подсудимый без колебаний ответил, что их совершил он.
— А вы спросили, почему он совершил те преступления?
— Спросил. Он ответил, что сделал это, чтобы избавить своего отца от страданий, которые причиняла ему жертва.
— Жертва — Лаклан Маккензи?
— Да.
— И он ответил именно такими словами: «чтобы избавить отца от страданий, которые ему причиняли»?
— Полагаю, да, более или менее.
— А вы расспрашивали его о других жертвах?
— Конкретных вопросов я не задавал.
— Вы считаете, что его ответы были правдивыми?
— У меня нет причин ему не верить.
— Вы задавали подсудимому еще какие-нибудь вопросы относительно преступлений?
— Я спросил, испытывает ли он раскаяние в том, что сделал.
— И что он ответил?
— Он ответил, что не испытывает.
— Он не раскаивается в том, что убил трех человек?
— Да, сэр.
— Это не показалось вам необычным? Может, даже признаком того, что он не вполне владеет своим рассудком?
— По моему опыту, заключенные редко выражают раскаяние в своих поступках. И чувство сожаления, которое они могут испытывать, как правило, относится лишь к тому факту, что их поймали.
Последнее замечание на миг смягчило атмосферу в суде, и лорд судья-клерк позволил взрыву смеха утихнуть без его вмешательства.
— Значит, вы как медик считаете, что отсутствие раскаяния не является симптомом потери рассудка?
— Ни в малейшей степени не является, сэр.
— Вам известно, что заключенный подал прошение о защите со ссылкой на невменяемость, утверждая, что в момент совершения преступлений он не владел своим рассудком?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
