– Билетов нет, – сказала она. – Есть вылеты только на следующей неделе.
Я тащилась вверх по лестнице, отупев от усталости. После хождения по грязному городу на зубах скрипел песок. Я отперла дверь, и двое крошечных котят вцепились мне в щиколотки. Я наклонилась, чтобы подобрать их, и услышала из глубины комнаты веселый голос:
– Карин, привет!
Это был не Йохан. Это был Джей.
Растянувшись на единственном удобном предмете мебели в комнате – моей кровати, – он сообщил, что все-таки решил поехать на юг.
– Ты разве мне не рада?
– Где Йохан? – спросила я.
Я думала только о том, нужно мне кормить гиббона или нет.
– Что это за зверье? – Джей смахнул с рукава воображаемую шерсть. – Ты же знаешь, у меня на кошек аллергия.
Я села и принялась готовить банановое пюре для гиббона.
– Боюсь, я не смогу здесь надолго остаться, – сказала я, сидя к нему спиной. Он с растущим негодованием слушал рассказ о моих визовых проблемах и о том, чем все закончилось.
– А как же я? – спросил он и резко сел на кровати. – Я проделал такой путь до Сайгона, а ты, оказывается, утром уезжаешь… – Он покачал головой: – Не думай, что я поеду с тобой в Камбоджу. Или останусь здесь дожидаться тебя.
Он откинулся на подушку в ожидании моей реакции.
Я вышла из комнаты и наткнулась на Йохана, который парковал мотоцикл во дворе. Он только что побывал дома у вьетнамской профессорши из Ханоя, дамы прозападных взглядов, которая просила его обратиться к ней, если ему когда-нибудь понадобится помощь в Сайгоне. Профессорша согласилась, хоть и неохотно, поселить животных в гараже, при условии что кормить их нужно будет не чаще раза в день.
– Ну уж нет, – Йохан покачал головой. – Мы должны были найти кого-то из своих. Может, Джей захочет присмотреть за зверьми до нашего возвращения?
– Ну уж нет, – сказала я.
«Свои», знаете ли, тоже всякие бывают. Но у меня была одна зацепка, еще слабее, чем у Йохана. Я знала, что на втором этаже отеля по соседству расположился офис «Мобил Ойл». Если бы мы смогли проникнуть в сообщество экспатриантов.
Офис оказался слишком шикарным для наших обшарпанных шмоток. Каждый мускул на лице привратника напрягся из чувства противоречия, когда он отступил в сторону, чтобы пропустить нас. Накрахмаленная рубашка и сияющая обувь директора компании выглядели устрашающе, но его рукопожатие было твердым, и он вежливо предложил нам сесть. Я вдруг растерялась, не зная, с чего начать.
В результате рассказ повел Йохан. Молча выслушав его, директор потер подбородок.
– Явись вы за деньгами, все было бы намного проще, – усмехнулся он. – Так сколько у вас леопардов?
Он продиктовал нам названия нескольких баров, где собираются экспатрианты, потом опять засмеялся, покачал головой и пообещал спросить жену, не хочет ли она взять на себя заботу о наших сиротах.
Мы разделились: Йохан отправился щеголять красноречием среди экспатриантов из высшего общества, а я облазила все бэкпекерские норы в отчаянной надежде найти щедрую душу, которая согласилась бы присмотреть за нашим зверинцем.
В «Ким кафе» было полно народу; разговор на дюжине языков мешался с сигаретным дымом и запахом немытых тел под яркими лампами дневного света. Здесь все до единого обсуждали туры и планировали маршруты. Те несколько бесед, что мне удалось подслушать, ничего хорошего не предвещали. Врач-диетолог из Дании собиралась в Далат на микроавтобусе завтрашним утром и давала подробные рекомендации парочке обшарпанных австралийцев, которые планировали прокатиться по Меконгу на лодке. Двое французов в углу стола крепко прижались друг к другу, выдыхая клубы дыма; эти хотели лишь, чтобы их оставили в покое.
Я встала и постучала ложкой по стакану. Никто и ухом не повел. Тогда я попросила прощения у бога джунглей и достала из кармана крошечного детеныша леопарда. Все разговоры разом прекратились. Даже французы прислушались, хоть и не подали виду.
Меня выслушали в полной тишине; все глаза в зале обратились к маленькому комочку меха, приютившемуся на моей ладони.
А потом, как на аукционе, люди начали поднимать руки, называя даты и места, и вскоре вовсе позабыли обо мне, передавая котенка из рук в руки и организовывая его расписание на следующие пару недель. Здоровяк немец был совершенно пленен маленьким котенком, уснувшим на одном из его литых бицепсов, и тут же отменил планируемую поездку к знаменитым тоннелям Кути, которые вдруг превратились всего лишь в «грязные кротовые норы в земле». Плотник из Англии уезжал на три дня в тур по Меконгу, но рад был приютить маленьких сорванцов на выходные. А если хозяйка его гестхауза будет против, так он найдет другой. Двое всклокоченных канадцев пообещали сироткам постоянное жилье в потрясающем новом доме, куда собирались переехать через неделю.
Я села в сторонке и стала наблюдать, как совершается чудо. Люди, готовые часами препираться за лишние пятьдесят центов, люди, годами экономившие средства, чтобы повидать Вьетнам, чуть ли не дрались за шанс отказаться от всего этого ради сонного пушистого комочка.
– Ничего удивительного, – прошептал кто-то мне на ухо. – Вы дали им возможность сделать что-то особенное. Ради такого стоит пропустить пару достопримечательностей. «Кто-то» оказался американцем, который перебивался частными уроками английского в поисках постоянной работы.
– Вы не собираетесь покупать еще? – спросил он и протянул мне сто долларов.
В моей комнате наступила долгожданная тишина. Малышка гиббон крепко спала, обняв длинными ручонками подушку вдвое больше себя. Два младших котенка затихли после того, как несколько часов смешили нас своими прыжками. В отличие от старших собратьев, они стремились к контакту с человеком и лежали в засаде, поджидая, когда я выйду из душа, после чего принимались раскачиваться на моем полотенце, как на тарзанке, пока я не бросала все попытки удержать его на месте. Впервые в жизни чудовища под кроватью оказались настоящими, и стоило мне опустить на пол босые ноги, как игривые коготки тут же вцеплялись в щиколотки. А когда я засыпала, мягкий хвост перышком щекотал мне лицо, а четыре крошечные лапки мяли подушку.
Я плыла сквозь многоэтажные сны под шорох прытких крысиных лапок, бегущих по потолочным балкам. Проснувшись, я увидела, что крысы из сна превратились в пляшущих на ковре леопардов. Их темные силуэты шныряли вокруг моего рюкзака, внезапно появляясь в лужице лунного света, где они наскакивали друг на друга и устраивали драки. Я заснула под еле слышный топоток бархатных лап. Мне снились ночные джунгли, заплетенные в косы лианы, темно-зеленые листья и силуэты в пятнах света и тени, плывущие сквозь пространство.
Настало утро. Беспокойная, дикая поездка в аэропорт, два пустых рейса, совмещенные в один, – и вот я уже сижу рядом с двумя холеными бизнесменами с другой планеты. Те громко обсуждают торги на фондовой бирже, результаты матчей НБА и свои любимые отели на горнолыжном курорте Аспен. Я смотрю в окно на Меконг цвета бурой земли, плавно перетекающий в море, и пытаюсь вспомнить, почему же мне было так страшно, когда я впервые летела над этой странной землей, где все так запутанно.
