– Но тогда бы ты, – Олег снова сменил манеру обращения и тон, – начал торговаться, выставлять свои условия, включать дурака, в конце концов. А так тебе показали силу и предложили небольшую компенсацию. Если ты откажешься…
– Хватит, говорю! – Колдун сорвался на истерику, но тут же снова взял себя в руки. – Напугали уже, страшно! Я беру деньги, исчезаю из Харькова и не задаю вопросов. Или меня без денег сажают в грязную камеру по обвинению в хранении и распространении наркотиков, подсаживают мерзких уголовников, и тот, кто вам платит, все равно добивается своего. Есть и третий путь, как я понимаю.
– Есть, – согласился Сахно. – Все ты правильно понял. Ты остаешься в городе и живешь, как жил. Денег тебе за это не дают, но и в камеру не приземляют. Ты прекращаешь всякие контакты с человеком, которого тебе назовут, иначе – сам понимаешь, смотри пункт первый. Но для этого тебе надо назвать того или тех, на кого ты работаешь.
– В смысле?
– В прямом. Ты назовешь не только тех, кто заказал тебе психологическую обработку банкира Синявского. Ты скажешь мне, лично мне, – Олег ткнул себя пальцем в грудь, – по чьему замыслу ты с лета по глубокую осень две тыщи четвертого года давал вредные советы тогдашнему губернатору Кушнареву. Ты рассказываешь все вот сюда, – Сахно вытащил из кармана джинсов маленький плоский цифровой диктофон. – Рассказываешь очень подробно. Так, чтобы в случае чего ты сам убегал от этих людей дальше, чем тебя посылают сейчас. И сразу после твоего рассказа страшный сон для тебя закончится.
В наступившей тишине тихонько тикали настенные часы, висевшие над кухонным столом.
– Я хочу еще выпить, – сказал наконец Колдун.
Сахно молча взял чашку, бутылку, налил виски, протянул чашку хозяину. Тот теперь не спешил, тянул напиток медленно, вроде бы даже смакуя. Наконец, допив, он поставил пустую чашку на стол, при этом громко стукнув дном по поверхности.
– Я должен был догадаться, – проговорил он.
– О чем?
– Я должен был, должен… Нет, с Альбиной Синявской все понятно. Ведь это верная и заботливая жена моего друга Володи наняла милицию за деньги для своих целей, верно? Больше некому, она давно уже страдает манией преследования. Синявский перестал быть адекватным, заработался, делает ошибку за ошибкой, так виноватых нужно искать на стороне…
– Видите, – улыбнулся Олег, снова перепрыгивая на «вы». – Значит, не зря дамочка беспокоилась. Вы ведь все прекрасно знаете и понимаете, партнер и консультант. Рассказать, как я вас вычислил?
– Не надо, – отмахнулся Колдун. – Синявский – уже отработанный материал. Даже если я прекращу с ним всякие контакты, его бизнес может спасти только чудо. В мире назревает финансовый кризис, он обязательно затронет Украину. Выстоят только крупные финансовые группы, Синявский со своим банком к ним не принадлежит. Если он уже сейчас не начнет продавать активы, к осени с треском лопнет.
– Значит, – Олег хлопнул в ладоши, словно подводя предварительный итог разговора, – вы признаетесь, что каким-то образом смогли повлиять на Синявского и подвести его к краю. У вас к нему что-то личное?
– Зря я назвал вас разумным человеком, – снова вздохнул Колдун. – Вы оказались даже глупее, чем подавляющее большинство ваших коллег.
9
Дудник с Иваницким ждали Сахно больше часа.
На улице уже раскочегарилось вовсю, и даже опущенные стекла машины не помогали: опера ощущали себя пирожками с мясом, оставленными томиться в духовке. Они вышли из машины, но ничего не изменилось. Холодная вода, даже частично превратившаяся в морозилке ларечного холодильника в кусочки льда, облегчила человеческие страдания только на несколько минут. Потом опера сразу же покрылись липким по́том, и стало еще хуже. Единственное, что оставалось, – по очереди прикладывать пока еще не нагревшуюся бутылку к затылку.
Сахно наконец вышел из подъезда, быстрым шагом подошел к машине, уселся на сиденье рядом с водителем, молча протянул руку к Иваницкому за бутылкой и, сделав несколько жадных глотков, опорожнил ее.
– Ух ты! – оценил Мишка. – Что клиент? Задал жару, видать? Как я понял, все нормально? Добазарились?
– Он все понял, – решил ограничиться таким ответом Сахно.
– Значит, тему закрываем?
– Закрываем. Я позвоню Синявской. Поехали к нам.
Дудник обратил внимание на несколько необычное состояние Сахно. Однако, во-первых, он был приучен не задавать лишних вопросов товарищам по работе. Достаточно того, что он задает такие вопросы каждый день, включая выходные, контингенту. А во-вторых, Дудник сам измотался не столько бессонной ночью, сколько жарой, и вполне логично предположил, что Олег испытывает те же проблемы. А значит, все пока идет по плану.
Между тем сам Сахно так не думал после откровенного, даже слишком откровенного разговора с Колдуном.
Если бы он тогда не включил диктофон… Собеседник настоятельно просил его этого не делать, Олег для вида согласился и убрал аппарат обратно в карман. Но в последний момент ухитрился нажать на нужную кнопку, и запись велась. Теперь у Сахно были неопровержимые доказательства того, что этот разговор действительно был и он, капитан милиции, не сошел с ума от жары.
Когда Дудник, напившись растворимого кофе, умчался по своим служебным делам, Сахно заперся в кабинете, отключил мобильник, снял трубку служебного стационарного, дискового еще, телефонного аппарата и прокрутил диск на одну цифру. Теперь ему никто не помешает думать. Нужно прослушать все еще раз и решить, как со всем этим быть дальше.
Сунув наушник в ухо, Олег положил диктофон перед собой на стол, закурил, отмотал запись на начало и запустил ее.
– …Вы оказались даже глупее, чем подавляющее большинство ваших коллег, – вновь зазвучал голос Колдуна, который уже к тому моменту неуловимо изменился. Оперу даже показалось тогда, что еще недавно взятый врасплох и перепуганный человек вдруг почувствовал себя хозяином положения.
– Почему, интересно, вы поменяли мнение?
– Потому, уважаемый… как вас, кстати?
– Олег.
– Да. Так потому, уважаемый Олег, что есть в нашем мире вещи, недоступные пониманию обычного человека. Пусть даже, извините, мента. Уверен – очень хорошего мента. Но с кем вы имеете дело по долгу службы?
Олег к тому времени отметил, и сейчас еще раз убедился: алкоголь определенно не только придал Колдуну уверенности в себе, но и развязал ему язык.
– Молчите? Я вам скажу. Гопники, наркоманы, проститутки, алкоголики, бытовые убийцы… Народ, как правило, простой, понятный и примитивный. Скажите, Олег, вам приходилось хоть раз в жизни раскрывать заказное убийство?
– Приходилось, – сейчас Сахно с раздражением услышал в собственном голосе неуверенность, хотя говорил он чистую правду.
– Расскажите мне об этом. Хоть в двух словах.
