Я улыбнулась сквозь слезы.
– Да, я люблю тебя.
Его глаза засветились, и он прижал меня к себе, крепко обвивая руками. Я прильнула к нему, довольная, что мы были некоторое время порознь, потому что нам обоим это было нужно, чтобы решить, кем мы хотим быть и хотим ли быть вместе.
– Мое сердце принадлежит тебе, Роуз, – сказал он.
– А мое – тебе.
Он вытер слезы и улыбнулся.
– Ты пугаешь меня, Роуз.
– Почему? – нервно спросила я.
– Я так многого хотел в жизни, но никогда не думал, что это у меня будет. Я так долго хотел, чтобы отец отпустил меня, но мне всегда недоставало мужества осуществить это – ты дала веру в то, что я способен на многое. Это пугает, Роуз. Действительно пугает, но это чудесно.
– Со мной то же самое, – сказала я ему, протягивая руку, чтобы коснуться щетины на его лице кончиками пальцев, и заставив его резко вдохнуть. – Я не знаю, как долго ты будешь здесь. – Теперь моя очередь быть неуверенной.
– Я буду с тобой так долго, как ты захочешь.
– Это радует, потому что ты нужен мне надолго. – Отчаянно желая почувствовать его губы на своих, я схватилась за его рубашку и потянула его на себя. Прежде чем наши губы встретились, я остановилась в поисках его взгляда. – Но ты не знаешь, что будешь делать, не так ли?
– Я узнаю, – пообещал он и заполнил паузу, впиваясь своими губами в мои.
Интересно, перестану ли я когда-нибудь чувствовать тепло, пульсирующее по телу, когда мы целуемся, прижимаясь друг к другу, отчаянно пытаясь быть так близко, как только возможно.
Оставаясь на полу, мы сняли одежду. Время, проведенное отдельно, сделало нас намного сильнее, и каждый раз, когда он прикасался ко мне, мое тело горело как в огне, а Роберт наслаждался, зажигая меня.
Глава 40
На следующее утро мы с Робертом встретили Эмму и Джона в кафе миссис Моррис. Мы присели за столик в углу с чашками горячего чая, чтоб отогнать утренний мороз, а затем миссис Моррис принесла тарелку сэндвичей с беконом и яйцами.
– Итак, приближается большой день рождения… – сказала Эмма, хватая сэндвич и откусывая кусок настолько большой, что кетчуп вытек из уголка ее рта. Джон передал ей салфетку.
Я простонала:
– Не могу поверить, что мне исполнится двадцать семь.
– Погоди, вот когда тебе почти исполнится тридцать один – тогда и жалуйся, – ответил Роберт, подтолкнув меня локтем в качестве напоминания о том, что он старше всех нас.
– У нас уже есть планы, – продолжила Эмма с озорной ухмылкой на губах.
– Какие? – спросила я, сразу заинтересовавшись.
– Надо ей сказать, – сказал Джон Эмме. – Помнишь, что было на двадцатидвухлетие?
Роберт вопросительно посмотрел на меня, и я объяснила, что случилось на мой двадцать второй день рождения.
– В общем, Лукас решил устроить мне вечеринку-сюрприз у Джо. Он не знал, что я попросила у Джо отгул неделей ранее, поэтому ушел с работы раньше, чтобы встретиться со всеми на пляже. Потом они подготовили сюрприз в баре, но был только Джо, – сказала я ему, смеясь. – Лукасу пришлось позвонить мне и позвать в бар.
Роберт усмехнулся:
– Вечеринки-сюрпризы, похоже, всегда идут не по плану.
– Хорошо, тогда ты не слышала этого от нас, но вечеринка-сюрприз все равно будет, – сказала Эмма. – Я хочу убедиться, что ты на ней будешь.
– Ну и как мне выглядеть? Удивленной?
– Придется потренироваться. Она будет в гостинице – кажется, Мик и Джоан хотели всех поблагодарить, так что это прекрасная возможность.
Зазвонил телефон Роберта.
– Не определен – наверное ошиблись, – сказал он, глядя на экран. Он ответил. – Да? Да, я. Кто? Что? Ох…
Он поспешно встал и взглядом извинился, прежде чем выйти и продолжить разговор снаружи.
– Ненавижу праздновать день рождения под Рождество, – сказала я, поглядывая в окно на то, как Роберт бродит возле кафе и говорит по телефону.
– Обещаем, что не подарим тебе общий подарок, – сказал Джон. Эмма ткнула его локтем. – За что?
– Я уже приобрела ей подарок.
Я перестала слушать их спор, увидев, как Роберт положил телефон в карман, провел рукой по волосам и пнул бордюр.
– Что-то произошло, – сказала я Эмме и Джону, поднимаясь и выходя к Роберту, чувствуя их взгляды. – Что случилось? – спросила я и положила руку ему на плечо.
Он повернулся, и я увидела слезы на его глазах.
– Джереми.
Я невольно отошатнулась.
– Что случилось? – спросила я, боясь худшего. Сердце забилось чаще, и волнение запульсировало в шее.
– Он в больнице. Подозревают передозировку. Не знали, кому еще звонить. Он без сознания. В отделе интенсивной терапии.
– О, Роб, мне жаль.
В его глазах я увидела страх.
– Я должен идти к нему. Сейчас.
Я хорошо понимаю, что это значило «пока не поздно».
– Конечно. – Я беспомощно смотрела, как он зашагал к машине, припаркованной в паре футов от кафе, но потом шагнула вперед. – Я поеду с тобой.
Он посмотрел на меня, открывая дверь машины.
– Нет, Роуз.
– Тебе может понадобиться моя поддержка.
– Но ведь… это Джереми.
Я глубоко вздохнула.
– Тебе может понадобиться моя поддержка, – повторила я. Мужчина, которого я люблю, нуждается в моей помощи, и я не позволю прошлому удержать меня в стороне от него. – Позволь тебе помочь.
Он замешкался, и я приняла это как знак согласия, забираясь в машину. Он сел рядом.
– Ты действительно уверена?
– Просто веди, мы теряем время.
Роберт завел машину, и я схватила телефон, чтобы бегло объяснить Эмме причину нашего внезапного ухода.
Я наблюдала, как Толтинг пролетает мимо. Я взяла руку Роберта, и он благодарно сжал ее. Я знаю, что если бы кто-то из моей семьи оказался в больнице, я хотела бы, чтоб Роберт был рядом. Я стараюсь не думать о том, что это Джереми, человек, уничтоживший все. Я просто сижу здесь, с Робертом. Но в сознании всплывает слово «передозировка». Может, он сделал это из-за происшествия? Пытался покончить с собой из-за чувства вины?
Мы добрались до больницы всего за пару часов и нашли отдел интенсивной терапии. Мы шли по коридорам рука об руку, в беспокойной тишине.
В отделе мы нашли доктора Джереми.
– Джереми принял слишком много снотворного. Друг, у которого он остался, нашел его и вызвал «скорую». Когда мы приехали, он был в сознании пару мгновений, но с тех пор не просыпался. Мы очищаем организм, а потом будем ждать и смотреть, не будет ли… осложнений.
