Знала ли она, как в действительности сильна ее любовь? Сияющая подобно солнцу, светящему день и ночь. Тепла ее любви могло бы хватить, чтобы растопить ледяную броню ненависти вокруг его сердца.
Лукас поднялся и, отряхнув пыль с брюк, подобрал вожжи.
– Ну а ты, старина, что скажешь? – спросил он Смельчака.
Конь мотнул головой и ударил копытом.
– Я тоже так думаю. Поехали домой.
– Полный комплект, – объявила Меган.
– Вот бестия! – Томпсон швырнул карты на стол. – Как вам удается постоянно выигрывать?
– Практика, – ответила она.
– Ваш брат знает, что вы играете в азартные игры? – Меган улыбнулась, обнажив ослепительно белые зубы:
– А кто, вы думаете, меня научил?
– Ну, тогда увольте. Я играл с вашим братом. Если он наш учитель, я не вижу смысла рисковать целой зарплатой. – Томпсон повернулся к своему помощнику: – Тревис, ты тоже воздержись, если не желаешь себе вреда.
– От девушки-то? – сказал помощник, сдвинув набок свой пропотевший стетсон и почесывая голову.
Шеф полиции громко засмеялся и поднялся с кресла размять затекшие ноги.
– Только потом не говори, что я тебя не предупреждал. Вы хотите кофе, Мэг?
– Конечно, хочу. Так вы будете играть, Тревис?
– Угу. Я не потерплю, чтобы меня обставила женщина. – Из соседней комнаты, где Томпсон наливал кофе, донесся раскатистый хохот.
Сдав пять карт себе и столько же Тревису, Меган выждала немного и назначила цену двум своим картам. Начало блефу и ставкам было положено.
Банк приблизился почти к пятидесяти долларам, когда Тревис выкрикнул:
– Троица! – И с гордостью показал три карты одной масти.
– Уже лучше, но… – Меган начала медленно выкладывать на стол свои карты.
Прежде чем она закончила, ее партнер, не скрывая ликования, принялся сгребать свой выигрыш.
– Ты выиграл, парень? – спросил Томпсон.
– Разумеется.
– Одну минуту, Тревис, – сказала Меган. – Вы не дослушали до конца. Я хотела сказать, что ваши три карты – лучшее, что у вас было до сих пор. Но ваши три карты не побьют моих королей. – Она добавила к своим двум десяткам оставшиеся карты – трех королей.
– Бестия! – выругался Тревис, подталкивая к ней деньга.
– Следи за своим языком, когда находишься в обществе леди, – предупредил его начальник, забыв, что минутой раньше употребил то же самое слово.
– Что за шум? – прогремел басистый голос.
– Калеб! – Меган вскочила и бросилась в объятия брата.
– Развращаете мою сестру, шеф?
– Она сама захотела играть в покер на деньги.
– И кто победил?
– Я! – радостно сказала Меган.
– Так его, девочка! – поддержал ее Калеб. – Мистер Томпсон, вы не возражаете, если мы с сестрой поговорим наедине?
– Будьте моим гостем. – Томпсон махнул рукой в сторону камеры.
Меган в обнимку с братом вошла в маленькую клетушку. Они сели на койку.
– Не слишком удобно, да? – сказал Калеб, тыча в соломенный матрас.
– Все лучше, чем спать на голой земле, – сказала она со знанием дела.
Бездонные глаза Калеба встретились с ее карими.
– Как тебе здесь?
– Отлично.
– Честно? Если тебе что-то нужно или если кто-то беспокоит, я…
– Все прекрасно, Калеб. Мистер Томпсон очень предупредителен. Он даже запирает камеру, только когда им с Тревисом нужно уходить обоим. Ребекка в последний раз всего натащила. Одних книг не перечитать. И даже вышивку прихватила. – Меган закатила глаза. – Должно быть, это достаточно утомительно – шить и вышивать. И ты тоже приходишь по меньшей мере через день. Что еще человеку надо?
– Свобода. Да, свобода. Тогда действительно было бы прекрасно.
– Она у меня будет, как только из Нью-Йорка приедет адвокат.
– Одним его присутствием здесь не обойтись. Чтобы выпутаться, придется поработать.
– Я знаю. Мистер Томпсон уже сказал тебе, что не стал бы держать меня под стражей, если бы в «Юнион Пасифик» не устроили бучу. Он позволил бы тебе взять меня на поруки еше несколько дней назад.
– Однако ты до сих пор сидишь здесь, точно какая-то преступница, – заметил Калеб.
– Они и считают меня преступницей, – напомнила ему Меган. – И прошу тебя, давай не говорить о неприятном. Мне тоже не нравится сидеть здесь. Но в данный момент мы ничего не можем сделать. Меня больше всего беспокоит, что я застряла здесь в самое неподходящее время, когда «Экспресс» на грани разорения.
– Не беспокойся об «Экспрессе». Я о нем позаботился.
– Калеб, что ты сделал? – с тревогой спросила она.
– Перевел на твой счет пять тысяч долларов.
– Что?!
– Я прикинул и решил, что такой суммы должно хватить на какое-то время, – сказал Калеб. – Даже если доходы от «Экспресса» будут невелики, деньги в банке позволят тебе сохранить фирму за собой. По крайней мере до тех пор, пока ты снова не сможешь управлять сама.
Меган обняла его за шею.
– О, Калеб, ты самый замечательный из всех братьев в мире!
– Тебе так не покажется, если я не сумею вызволить тебя из тюрьмы.
– Никогда! – пообещала она – Если бы не ты, «Адамс экспресс» уже разорился бы.
– Извините, Калеб, – сказал вошедший мистер Томпсон. – Не хотел бы вас торопить, но нам с Тревисом совсем скоро нужно продолжать обход. Вы знаете, что здесь бывает в пятницу по вечерам. Если б не творившееся безобразие, я бы не беспокоился.
– Все в порядке, шеф, – сказал Калеб. – Я как раз собрался уходить. – Он притянул к себе Меган. – Утром первым делом буду здесь.
– Передавай привет Ребекке и детям.
– Тебе точно ничего не надо?
– Точно.
Прежде чем покинуть камеру, Калеб еще раз стиснул сестру в объятиях.
– Я запираю дверь, Меган, – сказал Томпсон, подбирая ключ из большой связки. – У вас все есть, что нужно на ночь?
– Думаю, да.
– Если будет слишком шумно, затяните окно одеялом, – сказал полицейский. – А чтобы отгородиться от посторонних глаз, у вас есть другое. – Он показал на тяжелое стеганое одеяло, которое они с Тревисом принесли неделей раньше. Все, что от нее требовалось, – набросить его на протянутую веревку. – Позже я загляну вас проведать.
– Спасибо, – сказала Меган, когда Томпсон двинулся к двери. – Доброй ночи.
Устроившись в углу кровати, она взяла одну из книг, принесенных Ребеккой. Но через три страницы поняла, что не улавливает суть прочитанного и не помнит ни строчки. Она не могла отделаться от мысли о Лукасе. Где он сейчас? Что он делает? Все ли с ним в порядке?
