– Давай позвоним ему.
– Ты издеваешься? Или забыла, что заключенным не звонят?
– Мама, мне не хочется туда идти.
– Джейн, он твой брат. Он никого не ограбил и не убил.
– Я это уже слышала. И потом, у них же свидания не каждый день. Я вообще могу приехать и напрасно потерять время.
– Какой сегодня день?
– Пятница.
Мать взглянула на стенные часы:
– В пятницу свидания с половины шестого до половины восьмого. Бери такси, ты еще успеешь.
* * *
Комнату свиданий разделяла перегородка из пуленепробиваемого стекла. Когда Джейн туда вошла, брат уже ждал ее по другую сторону перегородки. Он немного похудел. Волосы были коротко подстрижены, а щеки – чисто выбриты. Чувствовалось, брат нервничает. Не дожидаясь, пока Джейн сядет на табурет, он поднес к уху трубку переговорного устройства.
– Наша старуха в порядке? – спросил он.
– Врачи обещают полное выздоровление, – кивнула Джейн.
Брат облегченно вздохнул и почему-то закатил глаза к потолку:
– Спасибо.
– Врачи сказали, у нее произошел микроинсульт. Они называют это предупреждающим звоночком.
– Джейн, я так перепугался. Представляешь, она пришла ко мне на свидание. Сидела, как ты сейчас. Капала мне на мозги. Болтала про политику и про всякую чушь и вдруг… роняет трубку, а сама сползает на пол. Я чуть с ума не сошел. Начал колотить в стекло. Потом в дверь. Прибежали охранники. Пытались меня утихомирить наручниками. Я им говорю: «С моей матерью плохо! Посмотрите, она там на полу лежит». Ноль внимания. Наконец кто-то один сообразил, что я не валяю тут шизика. А то хотели мне срок добавить… Ты уверена, что с ней все обошлось?
– Когда ее увидела, сомневалась. А когда она проснулась и начала меня отчитывать, поверила в ее выздоровление. Завтра мне разрешат забрать ее домой. Я побуду с ней какое-то время. Ей обязательно нужно бросить курить и заняться физическими упражнениями.
– Хотел бы я поглядеть на то и другое, – усмехнулся брат.
– Ты-то сам как? – спросила Джейн. – Вид у тебя здоровый.
– Нас тут кормят сухими завтраками с йогуртом и колбаску дают. Конечно, свободная жизнь лучше всякой жратвы, но в этой тюряге порядок знают. Ее недаром прозвали «Королевским мотелем». Ты, наверное, и сама почувствовала, едва вошла.
Брат слегка улыбнулся, потом его лицо стало серьезным. Он поправил трубку в руке и продолжил:
– Джейн, я теперь совсем трезвый. И не потому, что сижу в камере. Здесь при желании все можно добыть. Но мне этого не надо. Я чистенький. Больше меня никто не сделает крайним. И больше никаких ошеломляющих проектов. Я занимаюсь по «Двенадцати шагам»[20]. Каждое воскресенье, после церковной службы, хожу на собрания. У тебя есть все основания мною гордиться.
– Я горжусь тобой, Джон, – сказала Джейн. – Я всегда хотела, чтобы ты покончил с выпивкой. Когда ты трезв, у тебя прекрасная голова. А когда выпьешь, она превращается в ведро с помоями.
Брат обвел глазами исцарапанный металлический стеллаж, примыкавший к окну. Такой же стеллаж был и с другой стороны. Глубоко вздохнув, он снова поднял глаза на сестру:
– А ты-то как, сестренка? Как жизнь на Юге? Мать говорила, ты со своим садовником перебралась в Техас.
– Он не мой садовник. Но я действительно переехала в Техас. У нас с ним все замечательно. – Она поднесла к стеклу руку, показывая брату кольцо. – Мы собираемся пожениться.
– У меня нет слов, сестренка. Поздравляю. Без шуток. Надеюсь, с его стороны все серьезно? Надо же, моя старшая сестра выходит замуж. Наконец-то наша мамочка перестанет говорить своим подружкам-прихожанкам, что ее дочь превратилась в лесбиянку. Когда ваша свадьба? Я бы очень хотел приехать, если к тому времени меня выпустят из этой клетки.
– Мы пока не определились с датой. Я тоже очень хочу тебя видеть на нашей свадьбе. Но только если ты выйдешь отсюда совершенно трезвым человеком.
– Обещаю, сестренка. Трезвым как стеклышко и чистым перед законом. Больше до конца жизни не притронусь к спиртному. Заявляю тебе это как факт. Ты даже можешь обналичить мои слова в банке.
– Не торопись сразу покорять вершину. Двигайся небольшими шагами, но постоянно, – предупредила Джейн.
Их разговор продолжался. Джейн рассказывала брату про жизнь в Остине, а он – про свою жизнь на девятом этаже тюрьмы округа Кинг. Потом в их разговор вклинился сигнал таймера, и чужой голос объявил, что время свидания истекло. Они простились. Джейн пообещала, что оставит матери номер своего мобильника и остинский адрес, чтобы он мог узнавать о приготовлениях к свадьбе. Она уже собиралась повесить трубку, когда брат задал ей вопрос. Джейн знала: этот вопрос он обязательно задаст.
– Сестренка, ты не откажешься перевести на мой тюремный счет немного денег? Это мне на книги. Мать тогда собиралась, да видишь, как все у нее кончилось. Думаю… да ты и сама знаешь… это помогает. Я закажу себе новое пособие по АА.
Джейн улыбнулась и пообещала перевести деньги. Но даже сейчас она знала, что потратить их брат собирался отнюдь не на пособие общества «Анонимных алкоголиков».
* * *
Материнский дом пах нафталином и дурными воспоминаниями прошлого. Он пах безнадежностью, и запах этот мгновенно въелся в одежду Джейн. Не успели они с матерью войти в дом, как та сразу же прошла к себе в комнату и закрыла дверь, предоставив Джейн самой себе.
Джейн понесла сумку в свою старую комнату и остановилась, не сразу решаясь повернуть ручку. Ей было семнадцать, когда она покинула эту комнату и родительский дом. Даже бывая у матери, сюда она не заглядывала. Джейн набрала в легкие побольше воздуха и открыла дверь… Комнату она не узнала. Повсюду громоздились ящики, коробки, кипы старых журналов и тряпок. Двадцать три года эта комната служила ее матери свалкой. Что ж, такое было вполне в характере миссис Маккинни. «Она ведь и ко мне все время относилась как к живому мусорному контейнеру», – подумала Джейн.
Наводить порядок в этом логове она не собиралась. Жалела силы и не хотела давать матери новый повод для упреков и излияний своего недовольства. Джейн ограничилась тем, что освободила кровать от коробок и вороха старой одежды, вытрясла в коридоре простыни и вернула их на место. Потом она легла на старый мягкий матрас. Тот же пористый потолок – когда-то это было писком интерьерного дизайна – с большим коричневым пятном. След давнишней протечки. В детстве Джейн часто смотрела на это пятно, пытаясь мысленно придать ему интересную форму. Пятно становилось у нее то дрейфующим материком, то облаком, несущимся по небу. Даже Чеширским котом. Тогда она могла часами разглядывать потолок.
