Внутри транспортное средство Маршадо было отражением его жизни: предоставленное само себе, в беспорядке, требующее основательной ревизии. Но там чувствовалась та же заразительная энергия, желание взять все в свои руки и выпутаться из этого.
– Франсуа предложил мне пожить у него, – добавила София.
Из уважения ко мне она обратила все в насмешку.
– Это правда? – спросила я у Маршадо, глядя в зеркало заднего вида.
– Абсолютно, – подтвердил он.
– А я, такая уж я дурочка… – посетовала Соня с улыбкой, – сказала «да»!
Их пара обретала свою форму в тот самый момент, когда моя разрушалась.
Мне бы следовало постичь всю горечь этого, однако я не притворялась, когда с радостью воскликнула:
– Как здорово!
– Следовательно, – продолжала подруга, – мы подумали, что можно будет захватить мои вещи из твоей студии.
Меня ничуть не шокировали их смехотворные заботы в такой мрачный день. Они не украли свое счастье, они имели на него право, и я не могла лишать их этого под предлогом того, что была несчастна.
– Конечно. Отличная идея.
Напротив, наши походы вверх-вниз на шестой этаж, с руками, полными коробок, которые чуть не падали, смех, оживление, всегда сопровождающее переезд, были очень полезны для меня. Это помогло мне не прокручивать в голове картины другой расстановки вещей на новом месте, ведь примерно то же самое сейчас делал Луи в своей мрачной камере.
Когда багажник черного автомобиля был забит под завязку и я собиралась подняться в свое гнездышко под крышей, Соня уверенной рукой посадила меня на заднее сиденье машины.
– Тихо-тихо… И речи быть не может, чтобы ты оставалась сегодня одна. Ты едешь с нами.
– На Рюей?
– Да. Мы покажем тебе квартирку. И организуем небольшой ужин на троих.
– Прямо рядом с домом есть очень неплохой итальянский ресторанчик, – добавил Франсуа.
Они были так милы, оба. Они, должно быть, условились перед тем, как пришли к Санте, не оставлять меня ни на секунду. Несмотря на то что это слегка подпортит их первый день настоящей пары.
Моя паста карбонара тяжким грузом лежала в желудке, но я была счастлива находиться с ними.
– Франсуа объявил тебе великую новость? – весело спросила Соня, отламывая ложкой кусок тирамису, который ей только что принесли.
Так как их совместная жизнь, кажется, только началась, о чем еще могла идти речь: свадьба? ребенок?
– Нет, – осторожно ответила я.
– Твой старый кореш Бернардини предложил ему должность редактора политической рубрики в «Медиаттаке».
– Правда?
Я приняла эту новость с искренней радостью и улыбкой.
– А, да, – подтвердил тот, о ком шла речь, со скептическим видом. – Правда, это не повышение по службе, и оклад больше похож на зарплату официанта фастфуда. Но в моем возрасте я уже не в том положении, чтобы привередничать.
– «Медиаттак» сейчас на пике, они лучшие в новостях, – добавила с гордостью подруга, – нужно видеть, как они выкапывают на свет все скелеты в шкафу Дэвида после провала его сделки с корейцами…
С тех пор как информационные «питбули» набросились на моего бывшего, их клыки не оставили на нем ни одного живого места, хотя общественность мало-помалу забывала эту тему. Действительно, не проходило и дня без того, чтобы очередная новость о его злодеяниях не появлялась в прессе и не освещалась в самых мельчайших и скабрезных подробностях. Там бок о бок шли и грязные деньги, и уклонение от уплаты налогов, и незаконная торговля разного рода, и доступный секс. Упоминались даже вечеринки для лучших клиентов Дэвида с проститутками из «East X-prod». По сравнению с ними «Ночные Красавицы» Ребекки были религиозным сборищем монашек.
Количество и степень серьезности разоблачений, совершенных «Медиаттаком», оказались таковы, что в кулуарах некоторые влиятельные персоны строили козни, пытаясь сдержать ударную волну, так как опасались, что их, в свою очередь, обольют грязью. Но великий серп истины был запущен, и, похоже, уже ни одно темное дело не могло избежать его карающего лезвия.
В конечном счете единственное, что до сих пор не было определено, – это дата, когда бывший владелец группы Барле должен наконец предстать перед правосудием в связи со скандальным делом «East X-prod». Адвокат Боффор использовал все свои связи и влияние в прокуратуре Парижа, чтобы отодвинуть это событие как можно дальше. Он верил, что со временем накал страстей спадет и к его клиенту отнесутся более беспристрастно.
У Сони и Франсуа не было никакого желания задерживаться на этой теме, и они предпочли перейти к рассмотрению тысячи мелочей в новой совместной жизни – от выбора занавесок до поездок в отпуск. Со своей стороны я кратко рассказала Маршадо о том, что доверил мне Луи за два дня до отъезда. Франсуа выслушал меня внимательно и спросил:
– А вы не рассказали ему о намеренном повреждении «Ривы»?
– Нет… к чему еще подливать масла в огонь?
– Это точно, их отношения с Дэвидом не могут быть хуже. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнал, что еще ожидать от своего брата.
Изобразив жестом подпись внизу страницы, Франсуа сделал официанту знак принести нам счет.
– А Ольга? – вмешалась Соня. – Ты знаешь, что с ней стало?
– Нет, призналась я. – Это как с Фредом… Она испарилась. Я думаю, что с деньгами, которые дал ей Луи, Ольга смогла не только возместить свои расходы, но также и купить себе обратный билет в Шлоко-как-его-там-дальше.
– Щелково, – поправил меня журналист.
Дни уменьшались, и когда мы вышли из ресторана, на маленькой пустынной улочке уже зажглись уличные фонари.
В нескольких десятках метров от нас мы смогли различить фигуру крупной рыжей женщины в дождевике, стоящей под фонарем. Тут же несколько кадров всплыло у меня в памяти: Сесиль Маршадо. Тотчас же мои приятели напряглись.
– Какого черта ей тут надо? – вполголоса воскликнула Соня.
– Я подойду, – только и произнес Маршадо глухим голосом, – я на пару минут.
Обмен репликами и в самом деле был кратким. Из обрывков разговора, долетающих до нас, я поняла, что они ограничились обсуждением исключительно практических вопросов.
Когда его бывшая супруга уже удалялась в обратном направлении, Франсуа стал переходить дорогу, чтобы догнать нас, не удосужившись проверить, свободен ли путь. По правде говоря, никто из нас не увидел серый автомобиль, который внезапно появился на улице, двигаясь в сторону невнимательного пешехода.
Удар его тела о машину, мчавшуюся как торпеда, был быстрым, сухим, почти безмолвным. Нереальным. Все разворачивалось без особых ошеломительных эффектов, что повергло нас обеих в шок. В течение нескольких секунд мы не могли ни пошевелиться, ни отреагировать иным образом.
