Я опустился на одно колено и подложил Лёвке под затылок чурку, чтобы язык не запал. Стянул маску, убрал пузырящуюся слюну. Губы были ледяные, как у покойника.
Озноб не проходил. Кожа у парня побледнела, отчего сеть черных прожилок на скулах стала похожа на выжженный узор.
— Э, не шали! — крикнул я и хлобыстнул его ладонью по щеке. Решение оказалось опрометчивым.
Лёвка широко распахнул глаза, с гортанным рыком подался вперед и едва не всадил мне в шею когти. Спасла лишь реакция, отточенная годами в боях с мутантами и себе подобными.
Уйдя от страшного удара, я отпихнул от буяна двустволку, чтоб не вздумал пострелять, и отступил на безопасное расстояние. Но рывок оказался единичным. Лёвка вновь откинулся на деревяшку и прикрыл веки. Прошептал еле слышно:
— П-п-прости… Я не н-н-нарочно…
— Полегчало?
— Ах-ха, уже луч…
Голова его резко крутнулась влево, хрустнуло, и я решил было: крышка, добила бедолагу спонтанная судорога. Смех смехом, а башка кверху мехом — однажды мне приходилось видеть, как один удолбавшийся кислоты лоботряс сам себе шею свернул: спазм и неудачное падение, аккурат башкой о бордюр.
Но с Лёвкой получилось прозаичней. Его всего лишь обильно стошнило вбок остатками вчерашнего ужина.
— Теперь вид у тебя совсем не товарный, — констатировал я.
— Зато… — Он сплюнул, моргнул и глубоко подышал. — Зато реально отпустило.
— Ну, подъем тогда. Не на курорте.
Лёвка еще некоторое время филонил, харкая и сморкаясь, как заправский туберкулезник, но вскоре окончательно пришел в себя и встал. Подошел к ружью, поднял его за ремень и с некоторым усилием выпрямился. Я оценивающе оглядел его чахлую фигуру и отметил про себя: еще разок-другой так прихватит, и мутагену кранты…
Хрясь.
Рефлексы сработали быстрее, чем я успел сообразить, отчего двустволка мотнулась в руке у Лёвки, а приклад ее расщепило надвое.
Бросок. Сбить пацана с линии огня. Отползти за куст.
Мышцы все это сделали сами. Бывает так, будто бы наблюдаешь за собой со стороны. Странное ощущение: вроде бы ты непосредственный участник событий, а кажется, словно включился вид от третьего лица, как в компьютерной игрушке…
Шлеп. Шлеп. Щелк. Дзынь. Две пули ушли в грязь, одна раскрошила камень, а последняя срикошетила о торчащую из стены трубу.
Снайпер оказался дешевым мазилой, это нас и спасло. К тому же стрелял он со стороны поля с тепличными каркасами и, видимо, не сумел найти подходящую позицию. Но первые промахи только дали нам призрачный шанс на спасение, а вовсе не обезопасили. Любой стрелок, который знает, как правильно держать СВД, автоматически становится крайне опасен. Даже если он тупой, как аспарагус, и выбивает одну мишень из десяти.
Укрывшись за кустом, я оглянулся и без труда заметил блик от «оптики» между тепличных ребер. Засел касатик.
Шлеп. Фонтанчик грунта взлетел метрах в трех от моей ноги. Это хорошо. Значит, снайперюга потерял нас из виду и пульнул наугад. Ну точно — желторотик. Кто ж такому винтовку выдал? И как он вообще в центр Зоны попал?
— Спустимся в карьер? — предложил Лёвка.
— Ни в коем случае. — Я бочком отполз левее, поближе к будке. — Скроемся из виду не надолго. Добраться до противоположного края не успеем. Даже полный дебил сообразит, что можно подойти к котловану и расстрелять нас, семенящих по дну, как по блюдечку. А этот — дебил. Подскочит и от бедра ка-а-ак приложит.
— От бедра из снайперки, ага.
— Я фигурально.
— Что делать будем?
— Попробуем к нему подобраться и ствол отобрать.
— Рискованно. А если он не один?
Я открыл на ПДА активную карту местности. Нет ясности. Своего наладонника у этого вояки либо нет, либо он выключен. Я быстро переключился на ИК-сканер. Возле теплиц фиксировалось расплывчатое пятно, по которому сложно было определить количество человек в засаде. Погано, но не катастрофично.
— Может, архаровец и не один, но ведь нас тоже двое. — Я подмигнул. — Прикроешь?
— Да. — Лёвка пододвинулся вплотную к выщербленному краю просевшего фундамента. — Я бы сам пошел, но после приступов реакция замедлена. Лопухнуться могу.
— Не бубни! Ружье в зубы и за мной. Если стрелок с компанией — завалишь охрану. Только не дуплетом стреляй, а то, пока будешь перезаряжать, в почву закатают. И с прикладом аккуратней — вон как расщепило.
Он кивнул, и мы быстро поползли вдоль фундамента к дальнему углу будки. Преимущество наше держалось на соплях: через секунду-другую только ленивый не сообразит, куда мы могли подеваться с пятачка, на котором едва не сдохли. Вариантов-то не так много: либо нырнули в котлован, либо смыкались за насоской.
Возле угла я остановился, вытащил нож и на секунду прикрыл глаза, восстанавливая в памяти особенности местности, которые успел подметить, пока касатик не начал в нас стрелять. От тепличных скелетов меня сейчас отделяло метров пятнадцать. На пути не было почти никаких препятствий, и это играло на руку снайперу, а не мне. Укрыться можно было разве что за ржавым колесом трактора К-700, которое валялось возле лужи.
Доползти до него по-пластунски, перевести дух и рвануть к позиции стрелка в надежде застать врасплох?
Поганая идея. На полдороге положит, даже особо не целясь. Думай, сталкер, думай.
Я открыл глаза и уперся взглядом в бетонный желоб. Сток предназначался для излишка воды, закачанной в резервуар насосом. Резервуара уже и в помине не было, насос давно сломался, а канавка осталась. Вот как бывает. Когда глаз «замыливается», полезно жмуриться, чтобы увидеть то, чего в упор не замечал.
Кивком я указал Лёвке на желоб. Он выкатил глазищи, но я жестом показал: мол, не писай в шорты, сам первый полезу, а ты — следом. Парень, кажется, понял.
Я лег на живот, взял нож обратным хватом и пополз. Хотелось вжаться в грунт сильнее, но дальше уже было некуда — и без того землю хлебалом черпал. Интересно, моя задница сейчас перед снайпером, как красная тряпка, маячит, или все не так печально? Полминуты, которые ушли на то, чтобы добраться до канавы, растянулись в вечность. Любое неловкое движение могло оказаться последним, если б снайпер не был таким лохом. Наконец я нащупал вытянутой рукой бетонную кромку, подтянулся и перевалился через край. Осторожно выглянул и показал Лёвке большой палец. Он кивнул в ответ и пополз следом.
Я наблюдал, как парень корячится, распластавшись, словно лягушка в препараторской. Ружье мешало ему перемещаться быстро, поэтому путь до желоба занял у Лёвки минуту или больше. Время, время! С этого места мне не было видно снайперской позиции, поэтому сказать наверняка, чем занят в данный момент стрелок, я не мог. И неведение угнетало почище наставленного в рожу ствола.
