– Пардон, – рявкнула пожилая дама в траурном платье, столкнувшись со мной. Слова были вежливыми, но тон вызывающим.
Я покраснела, сообразив, что иду, как лунатик.
– Мне очень жаль. – Я протянула руку, чтобы остановить ее.
Дама взглянула на меня из-под диких седых бровей, а потом устремилась дальше, не ответив на мои извинения. Она двигалась по многолюдной улице, как скособоченный траурный корабль, облаченная от шеи до пят в наряд из верблюжьей пряжи, в черной накидке с креповой каймой и в шляпе с густой крапчатой вуалью. Хотя она так согнулась, будто ей на плечи давил ужасный невидимый груз, ее фигура совсем не выглядела хрупкой.
– Должно быть, я совсем замечталась, Годфри, раз столкнулась с той бедняжкой.
– Кажется, с ней не случилось ничего страшного, – сказал он, чтобы меня успокоить. Действительно, старая дама довольно резво удалялась от нас. – Если уж на то пошло, она сама виновата – налетела на тебя. Без сомнения, она не слишком хорошо видит.
Я вздохнула:
– Похоже, и у меня зрение не в порядке. Иду как в тумане. Наверное, слишком давно не была в Лондоне.
– Думаю, твоя рассеянность идет из Парижа, – заметил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что ты столкнулась со своим прошлым. Подобное любого выбьет из колеи.
– В этом вся проблема, Годфри! У меня нет прошлого, лишь сухая история, как у общественного учреждения. Сара Бернар как-то сказала, что женщина без прошлого – все равно что пудель без родословной: жива, но кого по большому счету это интересует?
– А ты теперь цитируешь Сару Бернар?
– Нет! Но я помню ее слова. Даже у Ирен, похоже, есть прошлое.
– Похоже, – эхом отозвался адвокат, – у Ирен много чего есть.
– Годфри, ты никогда не интересовался ее жизнью до вашей встречи?
Он пожал плечами:
– Несколько лет она провела с тобой.
– А до этого? Она же не объявилась в Лондоне в возрасте двадцати трех лет полностью сформировавшейся личностью. И она никогда не рассказывает о своей американской жизни.
– Убежден, потому она и вызывает у всех такой интерес. Ирен не из тех, кто пренебрегает шансом посеять семена загадочности.
– Но пока никто вокруг нее не пожинает результаты! Вероятно, именно это Сара и называет «прошлым»: подтверждение, что когда-то человек был интересен. Я никогда не была «интересна»; ведь я жила в Шропшире.
– Уверен, Шропшир весьма увлекателен.
– Но у тебя же нет желания туда ехать.
– Нет, по крайней мере в ближайшее время.
– Никогда.
– Маловероятно, – наконец признал он.
– Я даже в Лондон приехала из скучного места. Ирен не позволила бы себе приехать из скучного места.
– Нелл, я уверен, что Нью-Джерси – крайне скучное место, похожее на любое другое, иначе Ирен не хранила бы о нем столь упорное молчание. Тебе не приходило в голову, что «прошлое», о котором она не упоминает, может быть унылым и не стоящим упоминания?
– Нет, Годфри, не приходило.
– Но ведь такое возможно. Кроме того, действительно важно лишь настоящее. А вот, кстати, и еще один клуб на нашем маршруте: «Пограничные стрелки».
Нас встречала еще одна дверь, выкрашенная в черный цвет, с латунным дверным молотком, скромно затерявшаяся среди георгианских фасадов красного кирпича. Годфри постучал в дверь, а затем представил нас и наше дело. На этот раз швейцар позволил мне войти в холл, где я предпочла стоять на холодном мраморе, не желая садиться на красный бархатный стул с подлокотниками из рогов животных. Стены душного помещения, обитого красной парчой, тоже украшали оленьи рога.
Вскоре вернулся Годфри; на лице его было явное разочарование.
– В этом клубе есть справочник членов всех остальных объединений – никакой Сильвестр Морган, капитан или кто-либо еще, не числится в списках. Один из присутствующих старых членов клуба предположил, что Моргана могли исключить из подобной организации много лет назад.
– Исключить?
– Бывают редкие случаи, когда охотничьи клубы напоминают своим членам о правилах поведения. Время от времени некоторые участники начинают жульничать. Тот старик сказал, что Морган, похоже, был «плохим парнем», который вел себя весьма недостойно по отношению к охотничьему братству и к обществу, если он занимался редкими шкурами.
– Проницательный джентльмен. Что будем делать теперь?
– Думаю, вернемся в отель. – Годфри вышел вместе со мной, и мы спустились по нескольким ступенькам на улицу.
– Ты поразительно спокоен, несмотря на неудачу, – прокомментировала я.
– Я поразительно спокоен в любое время, – ответил он с улыбкой, которую я сочла торжествующей.
Надо сказать, отсутствие усов сбивало меня с толку. Хотя в целом я не выношу волосы на лице мужчин, должна признать, что уже привыкла к небольшому их количеству. Или, по крайней мере, для Годфри я сделала исключение из своего предубеждения.
Мы шли в молчании. Ирен неизменно удавалось превратить свои расследования в увлекательное приключение, но без нее мы были унылой парой.
– Возникло одно неотложное дело, – неожиданно объявил Годфри, легонько направляя меня за локоть в сторону чайной. Одновременно он уводил меня прочь от сборища попрошаек, которых на тротуаре становилось все больше.
Я замешкалась в сомнениях. При нормальных условиях меня не трогает вид попрошаек, какими бы жалкими они ни были. В основном такой способ «заработка» обусловлен жадностью просящего, а не добротой дающего.
Однако всего несколько недель назад в Париже выяснилось, что один из сих непривлекательных особей не только по-настоящему полезен, но даже знаком мне. Сама не знаю почему, но я импульсивно сунула руку в сумочку за несколькими пенсами.
И когда я уже собиралась бросить их в грязную протянутую руку, нечто с огромной скоростью пролетело мимо меня. Сумку вырвали у меня из рук, а приготовленные монеты посыпались на мостовую. Нищий был слишком удивлен, чтобы собрать мелочь, и его более молодые приятели тут же сгрудились над сокровищем.
Годфри устремился за воришкой, и я поторопилась следом за развевающимися фалдами его фрака. Мои подозрения окрепли. Какое-то время я их вынашивала, но теперь была уверена. Никто бы не сорвал с меня сумку дважды за одну неделю, и лишь один человек помнил похожую ситуацию много лет назад.
Скоро я поравнялась с Годфри, который остановился, чтобы осмотреть толпу с высоты своего значительного роста.
– Боюсь, негодник сбежал, – сообщил он мне.
– Нет, – язвительно сказала я, – боюсь, это ты позволил негоднику сбежать.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что устала от ваших шарад. Я не отъявленная дура, за которую ты меня принимаешь! Настоящие телеграммы из Парижа? Такую связь с «заграницей» легко организовать и в Лондоне. Все было фарсом: наши поиски мифического капитана Моргана; Ирен, которая осталась в Париже. Она здесь, в Лондоне, не пытайся отрицать, и идет по горячему и верному следу. Ты думаешь, я не заметила подозрительных личностей на протяжении всего нашего пути? Я видела того жалкого мальчишку три раза и уверена, что ты не поймал его только потому, что не захотел поймать!
