Книга Батареи Магнусхольма - Дарья Плещеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
— Надо же — торгует зеленью…
— А по-моему, это хорошо. Весь день на людях, все к тебе подходят. С одним поговоришь, с другим, свои постоянные покупатели есть. В его годы — чем плохо?
Время было не торговое — небо хмурилось, с моря задувал ветер, Двинский рынок давно опустел. Но и не цирковое — до представления оставалось добрых два часа. Поэтому Лабрюйер решил поискать Линдера.
Ему повезло — он встретил инспектора, идущего в обществе Фирста к Полицейскому управлению.
— Опять безымянный покойник, — сказал Линдер. — Опять начальство будет требовать, чтобы к завтрашнему утру у меня были имя, фамилия, адрес и словесный портрет убийцы. А покойник, судя по всему, жил один. Хорошо, если есть дети — тогда будут искать, что-то прояснится. А если детки привыкли навещать папочку раз в месяц?
— Старичок?
— Старичок. Подняли на Конюшенной. Его задушили и спихнули в подвальное окно.
— Опять задушили…
— Подняли утром, а накануне вечером там поблизости жильцы нашли корзину с зеленым луком, петрушкой, еще какими-то травками…
— Это Вайс, — сказал Лабрюйер. — Линдер, это Роберт Вайс! Он когда-то работал в паре с Фогелем. Наверно, до сих пор ему помогал. Черт возьми, что же такое они увидели в Кайзервальде?..
— Вайс, — повторил Линдер. — Может, ты сейчас скажешь точный адрес?
— Двинский рынок, справа от понтонного моста. Там его знают. Вайса, значит, нет… А как поживает мой крестник?
Лабрюйер имел в виду человека, которому почти оторвал два пальца.
— Ты представляешь, сколько в Риге докторов? И не все практикуют открыто.
— Представляю… Там нужна хирургическая операция — все совместить и так сшить, чтобы мышцы и связки срослись. С этим первый попавшийся коновал не справится.
Они посовещались, вспоминая давние случаи, когда преступника находили при помощи врача, зашивавшего ему рану.
— Что госпожа Ливанова?
— Дома сидит. Но дамский кружок госпожи Морус мы изучили. Они прямо помешались на «живых картинах». Их последняя затея — сделать фотоальбом про Жанну д’Арк. Так что жди гостей! Они хотят начать с явления Жанне ангела под дубом и завершить костром. Как бы не заставили тебя поджечь фотографию!
— Не могла ли эта Ливанова с кем-то объясниться знаками через окошко? Скажем, есть время, в которое к нужному окошку приходит нужный человек?
— Могла, — подумав, сказал Линдер. — Но пока ничего такого не замечено.
На том и разошлись.
Лабрюйер решительно не знал, куда деваться до начала представления. Он стоял у входа в Полицейское управление, смотрел на вывески двух расположенных рядом гостиниц — «Северной» и «Отель де коммерц». Вдруг на улицу вышла фрау Берта — ее нетрудно было узнать по причудливой шляпе, одной на всю Ригу.
Лабрюйер искренне обрадовался — не придется бродить, с тревогой поглядывая на небо. Он подошел к артистке.
— Я ждал вас, фрау Берта, — сказал он, и это было почти правдой. — Я хотел вам объяснить, что произошло тогда вечером.
— И я вас ждала, — ответила она. — Я страшно за вас волновалась!
— Что там волноваться… Я сопроводил этого голубчика прямиком в полицию и хотел вернуться. Но ко мне прицепились бывшие сослуживцы — их интересовало время с точностью до минуты. Я писал показания, потом уговорил их не обращаться к вам — достаточно того, что я видел его безобразия. Потом вообще началось сущее безумие — этого человека, оказывается, уже давно искали. Возвращаться к вам в половине третьего ночи я никак не мог, простите…
— Пойдем, — сказала фрау Берта. — Пойдем ко мне в гримуборную. Эммы там нет, ее забрала к себе фрау Бенелли, она умеет лечить поврежденные ноги.
Настойчивость женщины льстила бы Лабрюйеру чрезвычайно, кабы он не знал, что имеет дело то ли с «Птичкой», то ли с «Кларой». Да и могла ли такая яркая и необычная женщина, артистка, увлечься простым смертным…
— Фрау Берта, — сказал Лабрюйер очень серьезно. — Я прошу вас стать моей женой.
— Мой Бог, вы с ума сошли… — ответила фрау Берта. — Так прямо, посреди улицы?
— Я небогат, все мои средства вложены в фотографию, и она приносит некоторый доход. Есть еще деньги на банковском счету. Но я готов работать день и ночь… Когда мы поженимся, вы оставите цирк. У нас будут дети, вы станете хорошей матерью…
— Я не могу оставить цирк! — воскликнула фрау Берта.
— Но если мы любим друг друга и хотим быть вместе — вы это сделаете. Тем более — вы хотите передать свой номер и птиц Лотте. Рига — не Берлин и не Париж, но тут тоже есть свое хорошее общество, свои приличные дома, где мы можем бывать.
— Пойдем, это надо обсудить, мы должны поговорить серьезно…
— Я готов к серьезному разговору.
— Но я еще не готова.
Некоторое время они шли молча. Лабрюйер представлял, что творится в голове у фрау Берты. И даже тихо веселился. Это в Российской империи, думал он, где женская эмансипация сильно отстает от Европы, женщину могут поставить во главе наблюдательного отряла контрразведки. А в Австро-Венгерской империи, вполне европейском государстве, женщина в важном деле подчиняется мужчине. И фрау Берта ломает голову, как бы поскорее сообщить о предложении своему руководителю, чтобы получить инструкции.
Вот сейчас правда и выяснится, думал дальше Лабрюйер. Если руководитель — один из цирковых борцов, то ответ на предложение будет получен после представления. Если же фрау потребует еще время на размышления, значит, этот господин — за пределами цирка.
— Давайте встретимся после моего выступления, — сказала фрау Берта. — Нет, не ходите за кулисы, возьмите билет в партер. Я сегодня буду выступать для вас.
— Как прикажете.
Похоже, он был прав, и оставалось только понять, который из шести. Иоганн Краузе слишком молод, впридачу он, кажется, латыш. Но агентов-мужчин, как сказала Каролина, четверо: «Атлет», «Щеголь», «Дюнуа», «Бычок». Допустим, он — всего лишь «Бычок», ему это имя подходит. Значит — один из шести. Штейнбах? «Красная маска»? «Серебряная маска»? Как зовут остальных двух? Придется взять программку…
В антракте Лабрюйер пошел за кулисы и отыскал фрау Берту в гримуборной. Она там была с Лоттой, девушка разбирала подаренные артистке цветы.
Фрау Берта была грустна, посмотрела на Лабрюйера исподлобья.
— Я не знаю, что вам ответить, — жалобно сказала она. — Я хочу быть вашей женой, но я понимаю, что запах тушеной капусты убьет мою любовь… Я боюсь этого…
Лабрюйер несколько раз кивнул. Тушеная капуста в айнтопфе или на тарелке с горячими жирными сосисками, конечно, хороша, но когда этот аромат ежедневно царствует в твоем жилище — сбежишь, пожалуй, на край света. Рига, город по сути своей немецкий, уважала тушеную капусту не менее, чем Берлин, Гамбург или Бремен.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Батареи Магнусхольма - Дарья Плещеева», после закрытия браузера.