В Пентагоне пошли другим путем. Должностные лица Пентагона попросили военнослужащих прямо высказать свои личные мнения и провели одно из самых масштабных исследований в военной истории, опросив 115 052 военнослужащих и 44 266 их жен. Сами военнослужащие выразили относительно малую озабоченность вопросом. Фактически 70 % опрошенных высказали мнение, что отмена не окажет никакого эффекта, тем более положительного, на Вооруженные силы. Более красноречивым фактом было то, что примерно столько же военнослужащих (69 %) заявили, что уже служили вместе с гомосексуалистами. 92 % из них сказали, что гомосексуальность не оказывает никакого воздействия на согласованность действий в частях. Опираясь на эти ответы, министр обороны США Роберт Гейтс пришел к выводу, что отмена принципа «не спрашивай, не рассказывай» «не станет мучительно драматическим изменением, как того боятся и как прогнозируют многие». Гейтс настаивал на отмене.
Кто был прав в этой истории? В 2012 году, то есть через год после фактической отмены принципа «не спрашивай, не рассказывай», военные опубликовали исследование о последствиях отмены. Результат ясен: отставные офицеры ошибались. Лучше всего суть этого исследования выражена в заголовке пресс-релиза Министерства обороны: «Первое исследование открытых гомосексуалистов-военнослужащих показало, что через год после отмены принципа “не спрашивай, не рассказывай” отмена не стала событием». Понимание было обеспечено выяснением мнения военнослужащих путем их опроса.
Мы сообщаем содержание наших мыслей прежде всего и главным образом словами. Как пишет Дэниел Гилберт в книге «Stumbling on Happiness» («Спотыкаясь о счастье»), «если бы вам пришлось записать все, что вы знаете, а затем просмотреть получившийся список и поставить “галочки” возле того, что вы знаете только со слов других людей, у вас развилось бы расстройство “навязчивых стереотипов”: почти все, что вы знаете, вы знаете из вторых рук».[287]Вот почему Уильям Айкс, специалист по точности эмпатии (способности сочувствовать, сопереживать), обнаруживает, что «на сегодня лучшим предсказателем точности эмпатии является, по-видимому, вербальная информация».[288]Знание чужих мыслей требует вопросов и ответов, а не только чтения и догадок.
Выигрыши, которые извлекают из умения становиться в положение других людей вместо угадывания чужих мнений, могут быть велики. Несколькими страницами ранее был описан эксперимент, в котором любовные пары предсказывали мнения вторых половин. В том исследовании поощрение к переходу в положение другого человека приводило к снижению точности предсказаний и увеличению числа ошибок по сравнению с результатами контрольных опросов. В том же исследовании была вариация, о которой я вам не рассказывал: условие «получения точки зрения другого человека». Одному члену любовной пары давали возможность реально задать своему партнеру вопрос из списка. Парам, включенным в эту группу участников эксперимента, раздали вопросник, и один партнер по сути дела опрашивал другого, задавая ему (или ей) все вопросы подряд, что немного походило на возможность спрашивать у преподавателя ответы на тестовое задание перед тем, как проходить его. Чтобы немного усложнить задачу, партнер, отвечавший на вопросы, не давал количественного ответа на каждый вопрос, как требовалось в настоящем опросе. Вместо этого пары просто обсуждали вопросы. Ответы партнера записывать было запрещено. Тем, кто прогнозировал ответы, следовало полагаться только на свою память.
Итак, члены пар предсказывали мнения своих партнеров в одном из трех условий: при переходе в положение другого, в контрольном состоянии и при получении возможности узнать мнение другого. Эта диаграмма показывает общее количество ошибок при ответах на 20 вопросов. Линии, проведенные над каждым из столбцов, представляют общее количество ошибок, которые могли допустить члены супружеских пар, если бы предсказывали ответы совершенно случайно подобранных им партнеров. Столбцы показывают количество ошибок, реально допущенных при каждом из трех условий. Возможность узнать мнение партнера с помощью постановки прямых вопросов дает гораздо лучшие результаты, чем переход в положение партнера с помощью воображения.
Возможность узнать мнение другого человека намного более эффективна, чем переход в состояние другого человека с помощью воображения. Результаты можно видеть на иллюстрации слева. Количество ошибок, допущенных людьми, которые сначала напрямую интересовались мнением своих партнеров, почти вдвое меньше по сравнению с количеством ошибок, допущенных в контрольном состоянии, и даже меньше количества ошибок, допущенных людьми, которые якобы вошли в положение своих партнеров. Расспросы супруга или супруги о том, что они думают, вместо угадывания ответа может показаться надувательством, но помните: жизнь – не проходящий в классе экзамен, у которого есть определенные правила чести. Хотите узнать – спросите, а не гадайте.
Единственными, кого результаты могли удивить, были сами участники эксперимента. Спросив у этих людей, насколько они уверены в правильности своих прогнозов, мы не обнаружили никаких существенных различий в ответах людей, отвечавших в разных условиях, несмотря на огромные различия в точности прогнозов. Задав более точный вопрос: «На сколько вопросов из 20 вы дали точные прогнозы?» – мы обнаружили лишь относительно малое количество верных оценок точности данных участниками эксперимента ответов.[289]Как можно видеть из диаграммы, приведенной на следующей странице, люди, которые узнавали мнения своих партнеров непосредственно от них, хотя и считали, что дали ответы лишь не намного более точно, чем те, кто просто вообразил мнение своих партнеров, на самом деле повысили точность своих ответов почти вдвое. Иными словами, те, кто прибег к наименее эффективной стратегии (переходу в положение другого человека), проявили наибольшую самоуверенность, тогда как люди, прибегшие к самой эффективной стратегии (узнавания мнения партнера), проявили наименьшую самоуверенность.
Пары считали, что предсказывали ответы своих партнеров с намного большей точностью, чем это имело место в действительности. Принявшие наименее точную стратегию обнаружили максимальную уверенность в своих предсказаниях, тогда как принявшие наиболее эффективную стратегию проявили минимальную уверенность в своих предсказаниях.
