— А зачем?
— Вам надо попасть домой и лечь спать. Понятно? — уже рассердилась Ирина.
— Понятно. Вы хотите со мной спать?
— Перестаньте нести всякую чушь! Где ключи?
Она начала шарить по его карманам. Он хихикал, очевидно, от щекотки. Наконец ключи были найдены. Теперь предстояла нелегкая работа по отпиранию чужих замков. Их было три. С двумя Ирина справилась без труда, а третий оказался крепким орешком. «Надежный, черт подери!» — ругалась сквозь зубы Ирина, вновь и вновь пытаясь повернуть его в скважине.
— Надо надавить вперед, — кое-как выговорил Меньшиков, глядя мутными глазами на безуспешные старания Ирины.
— Что ж вы молчали, пьяный дурак? — взорвалась Ирина.
— Я не дурак, хоть и пьяный, — обиделся Меньшиков и съехал спиной по стене, усевшись на лестничную площадку.
— Вставайте, я, кажется, открыла.
— Не могу.
— Не надейтесь, что я вас стану поднимать.
— Зачем поднимать?
Он встал на четвереньки и незатейливым способом, по-обезьяньи переставляя конечности, вошел в квартиру. Ирине, которая сама еле держалась на ногах от усталости, было уже не до смеха. Пока она ходила в туалет, Меньшиков снова мертвецки уснул, прямо в прихожей, на полу, уютно подложив обе ладони под голову. Она пробовала тормошить его, но вскоре поняла, что это бесполезно. «Если я сейчас же не прилягу куда-нибудь, меня будет не собрать», — подумала она и, сбросив туфли, направилась в гостиную. Там стоял кожаный угловой диван. Ирина буквально упала на него и тут же провалилась в глубокий сон.
Ирина проснулась от прикосновения. Открыв глаза, долго не могла понять, где она и кто этот мужик в длинном шелковом халате с мокрой взъерошенной шевелюрой.
— Вы кто? — не нашла она более достойного вопроса.
— Я Меньшиков, Александр, — тихо ответил он.
— Данилович?
— Почему? Федорович, — удивился он и сморщился, приложив руку ко лбу. — Ну и нализались мы с вами.
Она вскочила с дивана, начала поправлять волосы, кофточку, съехавшую набок юбку.
— Я сейчас уйду. Извините, что я тут…
— Да куда вы в два часа ночи? Лучше идите, примите душ, а я сварю кофе. Или, может, чаю?
— Не знаю. Мне все равно, — ответила она, пряча взгляд.
— Да не смущайтесь вы так! Вы на меня посмотрите — настоящий Годзилла. Морда кирпича просит. А вы, кстати, выглядите потрясающе. Редкой женщине идет похмелье. Ха-ха-ха! — начал он смеяться, но тут же снова схватился за голову. — Ох! Ладно, я на кухню. Без кофе я не человек — как гласит реклама.
Уже из кухни он крикнул:
— В ванной есть чистые полотенца и махровый халат.
Ирина вошла в просторную ванную комнату, оборудованную по последнему слову, медленно разделась, встала под душ. Прохладная вода привела ее в чувство. Она с силой растерлась большим полотенцем, оделась в голубой махровый халат, туго затянула пояс, расчесала волосы, не затрудняя себя их укладкой в прежнюю прическу. Так и вошла на кухню, посвежевшая, румяная, с распущенными по плечам пушистыми волосами. Меньшиков сидел за обеденным столом, прихлебывая кофе. Вид Ирины смутил его. Он покраснел, поперхнулся кофе.
— Ну, что я говорил! Похмелье вам идет.
— Бросьте. Никому оно не идет. Особенно если им злоупотреблять.
— Вы правы. Вам кофе или чаю?
— Чаю.
— Вот, только в пакетиках. Но зато хороший.
— Спасибо.
Они молча пили из своих чашек, наслаждаясь живительной силой столь любимых в народе напитков. Ирина скользила взглядом по кухне, отделанной в салатово-бежевых тонах. Вспомнив о штампе в меньшиковском паспорте, подумала, что кто-то должен поддерживать такую чистоту и порядок на кухне, да и во всей квартире. А вслух произнесла:
— Хорошо у вас, уютно и красиво.
— Мать приезжает, наводит чистоту, — объяснил он.
Он пристально смотрел на Ирину, как бы раздумывая, стоит ли пускаться в откровения с чужим человеком, но было в ней что-то такое, что располагало к открытому, без уловок и подтекстов, разговору.
— Скажите, Ирина Дмитриевна, вам часто приходится выслушивать чужие исповеди?
— Исповеди? Что вы подразумеваете под этим?
— Ну, различные жалобы на судьбу и прочее.
— Не знаю, я никогда не задумывалась над этим. Нет, по-моему, нечасто. У меня есть подруга…
— Нет, подруга — это само собой. Я говорю о случайных, незнакомых людях.
— А я не очень общительна. В молодости так вообще любила уединяться с книгой. Книги мне заменяли все, в том числе и общение. Наверное, и мужа упустила из-за этого.
— Вы в разводе?
— Да. Уже два года.
— Я тоже разведен, — сказал он, опустив голову.
— А инициатор — жена?
— Она ушла к другому. Да и зачем ей неудачник? Правильно поступила. Она еще молодая женщина. А я…
— Вы так говорите, будто на пенсию собрались…
— Не обидитесь, если выдам мужскую тайну?
— Н-нет, — удивилась Ирина.
— Слышали о такой болезни «Синдром менеджера»?
— Да, кое-что.
— Вот, перед вами типичный больной этим синдромом. Вижу, не очень понимаете, о чем идет речь. Импотенция, черт бы ее задрал! Полгода обивал пороги клиник, кучу денег потратил, а толку — ноль. Сексопатологи, урологи, невропатологи и прочие специалисты в голос твердят: все в норме, никаких отклонений. Мол, виноваты усталость, стрессы, заботы. А что я могу изменить в своей жизни? Пойти сторожем или дворником, но, думаю, и это не поможет. Человеку трудно избавиться от самого себя.
— И все же врачи отчасти правы. Я, например, сразу же заметила усталость на вашем лице.
— Да? Неужели это так заметно?
— Даже очень. Вам нужен капитальный отдых. Вы в отпуске когда были?
— Не помню.
— То есть?
— Совмещал деловые поездки с двухдневным отдыхом, вот и все. А так чтобы куда-то поехать на месяц — такого давно не было.
— И вы хотите, чтобы жена все это терпела?
— Нет, конечно. Да я все понимаю. Но изменить положение вещей все равно не могу.
— А ведь вы сами виноваты, что, как вол, тащите свою компанию на себе. Отсюда все ваши беды.
— Выдумаете?
— Но вы же сами сказали.
— И все равно не вижу выхода, — он сокрушенно помотал головой.
— Вы знаете, а мне хочется помочь вам. Я завтра, нет, сегодня же выйду на работу и постараюсь побыстрее войти в курс дела. Но только, чур, не бояться перемен! Договорились?
