– Отлично, мне не хотелось бы, чтобы ты надрывалась на полевых работах. Я доволен, что Сорли выполняет свою часть нашего уговора.
– А как обстоит дело с твоей частью? – спросила Фиона. – Тебе удалось что-нибудь придумать с его кроватью?
– С этим сложнее, но, кажется, кое-что уже получается. Ранвейг согласился сделать кровать, но только если ему сошьют новый парус для «Девы бури». И об этом я договорился с Ингеборг, она его сошьет, но только если кто-то присмотрит за двумя младшими из трех ее дочерей. Мина согласилась присматривать за ними при условии, что ее собственные дети не будут крутиться у нее под ногами. Пришлось мне взять их с собой на охоту. Именно потому я и не пришел к тебе прошлым вечером; мы слишком поздно вернулись в поселок, а потом ярл собрал нас, чтобы поговорить о набеге. – Даг вздохнул.
– Боже! Кажется, скоро из воина ты станешь купцом! – засмеялась Фиона. – Столько переговоров из-за одной кровати!
– Это еще не все. Ингеборг попросила немного шелка для платья, и я отдал ей тот синий наряд, в котором ты была на корабле.
Увидев опечалившееся лицо Фионы, Даг поспешно добавил:?
– Не надо расстраиваться: обещаю купить тебе новое платье, как только мы с Сигурдом отправимся по торговым делам в Хедебю.
– Это уже не имеет значения. То платье все равно испорчено морской водой.
– Но, как я вижу, это тебя огорчает.
Фиона вздохнула.
– Это был наряд Дювессы, моей сводной сестры.
Даг понимающе кивнул.
– Как только увижу Ингеборг, попрошу вернуть платье.
– Нет! Тебе и так досталось, и не надо разрушать все из-за моего эгоизма. Ты сделал это, чтобы мне было спокойнее, и я очень тебе благодарна.
– Кто-нибудь из викингов приставал к тебе? – спросил Даг, останавливаясь в начале тропинки, которая вела от поселка к холмам.
Фиона заколебалась. Стоит ли рассказывать Дагу о Бродире? Сорли уладил дело, и ей не хотелось лишний раз тревожить своего возлюбленного. Но тут она вспомнила, что надсмотрщик потребовал резную кровать…
– Сюда заходил Бродир, но Сорли прогнал его, а потом повысил цену за то, что защитил меня. Он велел сказать, что изголовье кровати должно быть украшено резными головами драконов…
Взгляд Дага потемнел от гнева.
– Бродир осмелился угрожать тебе? Я убью его!
Он сделал быстрый шаг в сторону, словно собирался немедленно бежать в поселок, чтобы привести свою угрозу в исполнение, но Фиона поймала его за руку.
– Нет, Даг, оставь Бродира в покое! Я не хочу, чтобы ярл обвинил меня в том, что я ссорю его дружинников, – это только все испортит!
Даг глубоко вздохнул.
– Ты права. И все же мне надоело прощать его выходки. – Он снова повернулся лицом к девушке. – Я не могу спокойно смотреть на то, как тебя унижают.
– Со мной все будет в порядке, Даг, клянусь. – Фиона прижалась лицом к его груди. – Когда ты обнимаешь меня, я забываю обо всем на свете.
Руки викинга легли ей на затылок и принялись поглаживать ее волосы.
– Хотелось бы мне знать, что с нами будет…
Глаза Фионы наполнились слезами. И в самом деле, что? Хотя она гнала от себя мысли о будущем, они теснились в ее голове подобно грозовым тучам. Бродир никогда не оставит ее в покое, и рано или поздно Даг будет вынужден сразиться с ним.
– Давай лучше забудем обо всем.
Пальцы Дага, скользнув ниже, коснулись ее груди. Его ласки становились все требовательнее, соски Фионы затвердели, и горячий жар, медленно поднявшись откуда-то изнутри, затопил все ее тело. Задохнувшись от желания, она крепко прижалась к викингу.
Даг прильнул к ее губам, покрывая их медленными, глубокими поцелуями, от которых они оба задрожали. Когда он стал поднимать ее одежды, Фиона чуть отстранилась от него.
– Позволь мне самой раздеться, – прошептала она. – Я так устала от этого платья.
В знак согласия Даг прикрыл глаза; лицо его было сосредоточенно и сумрачно. Поежившись от прохлады вечернего воздуха, Фиона стянула через голову балахон и припала обнаженным телом к своему любовнику.
– Постель! – простонал Даг. – Чего бы только я не отдал за хорошую постель! Я бы уложил тебя в нее и…
– Я знаю, где нам найти ложе. – Фиона проказливо улыбнулась. – За этим холмом как раз есть лужок. Встретимся там!
Она вырвалась из его объятий и, смеясь от возбуждения, побежала. Ей казалось, что она снова превратилась в девчонку, играющую в таинственный час после захода солнца; только товарищем ее игр на этот раз была не Дювесса, а этот огромный викинг.
За ее спиной послышался тяжелый топот. Фиона взвизгнула и побежала быстрее. Она примчалась первой, задыхаясь от бега и желания, и тут же на лужок ворвался Даг, на ходу сбрасывая свою одежду.
Остановившись, Фиона бессильно опустила руки и как зачарованная смотрела на так хорошо знакомое ей обнаженное тело, вдруг ставшее удивительным и загадочным в лучах заката.
– Ах ты, дерзкая, непослушная гордячка. – Даг схватил ее и притянул к себе. Его восставшая плоть коснулась ее живота.
Фиона смело сомкнула вокруг нее свои пальцы, дыхание ее участилось. Какая же чудесная игрушка есть у этих мужчин, такая очаровательная, невыразимо приятная на ощупь! Ей захотелось поцеловать ее, коснуться лицом.
Но у Дага были другие планы. Он взял ее за бедра и поднял в воздух, а потом медленно опустил, крепко прижав животом к своему животу. Фиона застонала и развела ноги, приняв в себя его вздыбившуюся плоть.
На какое-то время они застыли.
– Я хочу тебя, – прошептал Даг. – Я не могу больше сдерживаться, не могу быть нежным.
Фиона кивнула и, прижавшись лицом к его груди, закрыла глаза и отдалась его желаниям.
На этот раз Даг овладел ею с решительностью, подобной штормовому ветру, рвущему корабельный парус; он был скандинавским богом, буйствующим на небесах, а она с радостью покорялась ему, любила его, растворялась в нем.
Перекатившись на спину, Даг ощутил под собой холодную от росы траву. Протянув руку, он погладил Фиону по лицу. Влага на ее щеках насторожила его.
– Тебе было больно? – озабоченно произнес он.
– Нет.
– Но ты плачешь!
– Это не от боли.
Он понял, потому что испытывал то же чувство, что и она; чувство это билось в его широкой груди и, казалось, вот-вот готово было разорвать ее.
– В следующий раз я буду осторожен.
– Нет. Все было так замечательно. Я никогда этого не забуду.
Даг поднял взгляд к звездам. Какой долгий путь проделал он, чтобы добраться сюда. Обнаженный, он лежал с ирландкой на горном лугу и глядел на восходящую луну. Спроси его кто в эту минуту, и он, возможно, даже не смог бы вспомнить, что значит быть норманном. Сейчас во всем мире их существовало только двое: он и его возлюбленная.
