Дверь открывается.
– Все в порядке?
Этот старше – седоватый, под глазами темные круги после ночной смены. Эрншоу пожимает плечами и встает.
– Это миссис Арчер, – докладывает он. – Дело Эми Арчер. Знаете, та самая девочка, которая…
– Мне не надо рассказывать, кто она такая, Эрншоу.
Меня успокаивает эта тяжелая властная нотка в голосе старшего. Он входит в комнату и закрывает дверь. Приближается ко мне сзади, чтобы поднять стул, и я ощущаю запах сигарет и жира. Указывает головой мне на стул, сам садится рядом с Эрншоу:
– Миссис Арчер, я инспектор сыскной полиции Хардинг. Чем могу помочь?
Я сажусь, делаю глубокий вдох.
Несколько ободряет то, что этот коп знаком с делом Эми, и его искреннее удивление, когда я начинаю рассказывать об обмане Либби, о предсказаниях Иана Пойнтона и спектаклях Эсме.
– Звездная девочка, перелетающая с небес на землю и обратно? Девочка, которая заглядывает в прошлое во время припадков, у которой в ушах звучит голос моего ангела? Должно быть, она думала, что я полная идиотка. Или сумасшедшая. Или рассчитывала свести меня с ума. Как свела Дану. Я не вчера родилась, инспектор. И вы, полагаю, тоже.
– Признаюсь, с таким я еще не сталкивался. – Хардинг облегченно вздыхает.
– И провернуть такое непросто, – добавляет Эрншоу. – Для кого угодно, тем более для десятилетней девочки.
– О, она мастер своего дела, в этом ей не откажешь. Сыграла как по нотам, и с большим чувством. А припадок – это был просто шедевр актерского мастерства. На уроках драмы она времени даром не теряла. Прирожденная актриса. А за ней стоит властная мамаша-режиссер, которая и сочиняет реплики.
– Может быть, это Дана их надоумила? – спрашивает Эрншоу.
Я вспоминаю, как под неуклюжими пальцами Даны со стуком раскатывались мраморные шарики. Она все роняла, для «Клуэдо» ей не хватало логики, в шашках она не умела рассчитывать хотя бы на ход вперед.
– Нет.
– Вы не можете знать точно, – настаивает Эрншоу. – Такой сложный план явно сочинил не ребенок.
– Послушайте рассказ Даны и поймете, что она не замешана ни в каком мошенничестве. К тому же вы не знали Дану. Для нее это слишком сложно. Это совсем не для таких, как Дана Бишоп.
– Тогда у Либби должна быть веская причина, чтобы ввязываться в такое хлопотное дело, – говорит Хардинг.
– Причина – сто тысяч.
– Прошу прощения?
– Награда, – веско произношу я. – Не так много за жизнь моей дочери, но больше того, что мы могли собрать. Либби наверняка хватило бы, чтобы устроить Эсме в частную школу и какое-то время жить безбедно. А еще мое завещание. Она могла разглядеть меня: довольно состоятельная женщина без мужа и детей; даже собаки и той нет. Лакомый кусок для матери-одиночки, живущей работой на полставки и подаяниями, как по-вашему?
Хардинг кивает и наклоняется ближе.
– А если Дана поверила, что Эсме – это Эми, – продолжает он, – значит есть шанс, что и вы тоже поверите.
– Именно. Будем смотреть правде в глаза. Я была легкой добычей. Постарела раньше срока, обезумела от горя, вымаливала у экстрасенсов хоть какое-то утешение. Я стала податливой. Внушаемой. Поначалу думала, может, Иан Пойнтон и вправду настоящий экстрасенс. Может, так и есть, хотя… Если не так, он бы с первого взгляда понял, что меня легко сломать. Он слышал только один голос – Даны, и не с «той стороны», а в компьютере Эсме. – Показываю пальцем на флешку. – Данина азбука стала инструкцией по обработке меня. Вместо того чтобы отнести ее сюда, они, никому ничего не говоря, разработали свой план. Покрывали убийцу и целую банду педофилов.
Хардинг берет флешку в руки:
– Мы должны это прослушать, сделать текстовую запись.
– Я подожду.
Он кивает и встает. Эрншоу идет к двери следом.
– Я распоряжусь, чтобы вам принесли чая, – говорит Эрншоу.
– Не надо, спасибо.
Дверь закрывается. Удаляющиеся шаги. Из коридора – тихое бормотание. Не могу разобрать слов, но не думаю, что они смеются надо мной и моим рассказом. Я изложила все, как могла, подробно, но, перебирая в памяти то, что рассказала, понимаю: я не выдвинула еще одного обвинения против Либби и Эсме.
За это нет отдельной статьи, но они разбили мне сердце – и это худшее из всех их преступлений. Это невидимое злодеяние. Они ограбили, обобрали мою душу, похитили, разорили и изуродовали мои воспоминания. Это приговор, не подлежащий отмене или обжалованию. Я приговорена к пожизненному заключению. До самой смерти мне не обрести свободы.
Хардинг и Эрншоу ничего не могут с этим поделать, но могут запустить машину правосудия. Это их шанс прогреметь на всю страну. Получить признание. Прославиться как спасители Эми. Шанс стать моими героями.
Потому что, хоть Дана и рассказала, что именно сделал с Эми Серый Волк, я все еще не знаю, что он сделал с ее телом. Десять лет ее могила была в моем сердце. Она заслуживает лучшего места для погребения.
Не такого глухого и страшного.
Они должны ее найти. Должны дать мне похоронить мою девочку с миром и позволить прошлому уснуть.
Должны.
Когда Хардинг возвращается в кабинет, лицо у него непроницаемое. У Эрншоу растерянный вид.
– Что? – спрашиваю я.
Они садятся, кладут на стол флешку и папку.
– Это очень серьезное доказательство, – говорит Хардинг, – если оно подлинное. Мы переслали копию текста в лондонскую полицию, посмотрим, что они скажут.
– Но этого достаточно, чтобы арестовать Бишопа? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Не будем забегать вперед, – начинает Эрншоу. – У нас имеется подозреваемый, и не более того.
– Десять лет не было таких улик! А теперь вот они! – Я указываю на папку. – Черным по белому.
– Мы должны все проверить, прежде чем обвинять людей, миссис Арчер. – Эрншоу открывает папку. – В частности, должны убедиться, что вы та, кем назвались.
Он показывает мне фото, сделанное на одной из пресс-конференций. На нем я бледная, осунувшаяся, глаза заплаканные. Как сейчас.
– Почему вы собираете сведения обо мне? Я ничего плохого не сделала.
– Нет, но мы должны проверить все детали, – говорит Хардинг. – Например, убедиться, что все являются теми, за кого себя выдают. Вы ведь наверняка, учитывая обстоятельства, понимаете это, как никто?
Я опускаю голову и признаю, что он прав.
– Вы выяснили еще что-нибудь?
– Немногое. Пока, – произносит Эрншоу. – Ждем, не обнаружится ли кто-нибудь в списках, связанных с сексуальным насилием. Вряд ли там найдется много людей с отрубленным до половины пальцем.
