— Понятно, — отозвался Джо.
— Ага, — подтвердил тип.
— Крысы — вещь малоприятная, — философски заметил Джо.
— Мерзкие твари, скажу я тебе. И, главное, кишмя кишат, куда ни глянь. Ты как думаешь?
— Я бы не советовал браться за эту работу.
— Ты еще не просек до конца мою ситуацию, — возразил тип.
— Денег я тебе не дам, даже не проси, — на всякий случай сказал Джо.
— При чем тут деньги! У меня есть еще одно предложение — медицинские расшифровки.
— Понятно, — произнес Джо, главным образом потому что ему просто требовалось убить время, пока его сосед вытирал ладонями губы.
— Сидишь себе в кабинете и слушаешь магнитофонную запись, — продолжил тем временем назойливый тип. — Вот и вся работенка. Главное, там работают одни евреи. Слушаешь все, что скажет врач, например: белый мужчина, ранее без каких-либо заболеваний, похоже, это киста. Ну или что-то в таком духе. Вот и все, что я делаю, и я смотрю на этих евреев. Нет, ты не думай, лично я против них ничего не имею, просто я знаю, что при случае они не прочь ободрать меня как липку. Вокруг одни евреи, которые так и норовят стибрить деньги, вот что, я тебе скажу, происходит. Вокруг одни евреи, и их хлебом не корми, дай нарушить закон, не один, так другой.
Джо тоже был не прочь нарушить закон, хотя существует столько разных законов, что, применительно к данному случаю, желательно отличать их друг от друга. Джо, например, был готов нарушить закон, запрещающий молитву в правительственных учреждениях. Джо не хотел ничего решать за себя сам, ну, например, можно ли мне переместиться куда-нибудь еще? Джо знал, что ему светит. Особенно когда рядом государственный флаг. И все равно в нем жило смутное желание, молитвенное такое желание, которое невозможно в себе побороть, когда вы знаете, что дом пуст и последние ее вещи покинули его. Смутное желание, чтобы кто-то принял за вас решение, пока вы сами будете лежать со своими любимцами на полу, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Умоляю тебя, Всемогущий Некто. Некий меч возмездия и справедливости. Некий медный гонг правды. Я воскурю благовония. Я пятнадцать раз продлю водительские права. Я никогда не попрошу для себя новую игрушку, эта — единственная, которая мне нужна. Пожалуйста, пожалуйста, подними меня и вынеси из этой комнаты. Меня ведь можно поднять. Пусть чей-то всемогущий кулак остановит все это хотя бы на мгновение, и мне навстречу раскроется великая длань, полная всего того, о чем я мечтал еще тогда, когда знал, что вечно так не будет. Ну пожалуйста, забери меня отсюда, пусть что угодно заберет меня отсюда и вынесет вон, и поднимет над, и пронесет сквозь и прочь и прочие части речи, какие ты от меня потребуешь. Предвзято, предвзято, предвзято я поверю в тебя и сокрушу мечом тех, кто не верил, я готов на любую жертву, только откликнись на мой призыв. Я дам тебе все. Я открою тебе мой бумажник и мои легкие. Возьмите, что душа пожелает, вы, необходимые преступники, вы, воры этого мерзкого места, где порой кажется, что здесь происходит каждая история. Я рано утром отвезу тебя в аэропорт, Господь наш Бог, если там тебя ждет твой самолет. Можешь взять с собой весь мой завтрак, только как можно скорее освободи меня от обязанностей присяжного заседателя. Я больше не желаю слушать этого типа. Он все трещит и трещит без умолку. Неужели Царь или кто он там из Небесного Воинства не зачитает мое имя вслух из «Книги любви»?
— Внимание, сейчас я буду зачитывать вслух ваши имена, — произнесла женщина чересчур громко. — И тогда вы на целый год освобождаетесь от официальных обязанностей присяжных заседателей. Я назову ваше имя, и вы свободны. Джо свободен. Несколько других людей тоже свободны. Я вслух зачитаю их имена, неправильно и очень медленно.
Джо! На целый год! Он встал, пока остальные переговаривались. Они не могли быстро сдвинуть с места свои ноги, он же стремительно направился вон.
— Я думал всю неделю, — говорил кто-то из людей. — Ну почему он, а не я? Почему нам не могли сказать это, когда мы еще были в большом зале, почему не я? Почему младенцы умирают в далеких странах?
Только не Джо. Он ни о чем не спрашивал. Ведь он, в конце концов, в своих молитвах пообещал ничего подобного не делать. Под портретом отца Соединенных Штатов: в Господе вера наша. Если мы ему верим, мы не говорим о том, что он не существует. Потому что это грубо. Мы дали обет. Мы выходим из вращающихся дверей на залитую солнцем улицу и шагаем к автобусной остановке в центральной части города. Свет, который проливается на нашего Джо, — самое красивое из всего, о чем вы читали в книгах. Благодарю, благодарю, благодарю, вы свободны.
Говорят, что любовь как автобус — если ее долго ждать, она непременно придет. Но только не в этом городе, где автобусы медлительны, а самые симпатичные жители — голубые.
— Не поехать ли мне на автобусе? — произнес Джо. — Нет, лучше на такси. Такси гораздо лучше автобуса.
Сказал — и почувствовал прилив хорошего настроения. В следующий миг у тротуара остановилось такси, потому что Джо поднял руку — в Соединенных Штатах это означает, что вы подзываете такси: мол, пожалуйста, остановись.
Джо сел в такси. Грязновато, ну и что? Все равно такси гораздо лучше автобусов.
— Куда едем? — спросил водитель, вернее, водительница, ибо за рулем сидела девушка, надеясь, что в этот день случится чудо.
— М-м, — задумался на мгновение Джо, — не знаю. Просто меня освободили от обязанностей присяжного, а на работе пребывают в уверенности, что я занят там до конца недели. Так что в принципе я могу ехать, куда захочу.
— Послушай, приятель… — сказала девушка-таксист. Потом обернулась к нему, и в следующее мгновение по ее жилам заструилась человеческая доброта. — Итак, — молвила она с улыбкой, — куда же мы едем?
— Самое лучшее место в городе — «Черный слон», — ответил Джо.
— Тот, что на Грэнд? — уточнила девушка-таксист. — Это твое любимое место?
— Это самое лучшее место, — поправил ее Джо. — Лучшие места в городе расположены в следующем порядке. «Черный слон». «Шанхайский экспресс». Стирруп-парк. Квартира моего приятеля Марка. Фруктовый магазин «Райский сад». Кафе «Баранья отбивная». Господи, почему сегодня утром я не додумался там позавтракать? Не иначе, как я рехнулся. Это ведь шестое по счету хорошее место в городе и первое в том, что касается яичницы.
— Если тебе хочется яичницы, то я рекомендую «Кухню Лу», — заметила девушка-таксист.
— Мне не хочется яичницы, тем более в «Кухне Лу». Потом идет музей, потом кинотеатры, все по порядку: «Риальто», «Синема-Экспириенс» и так далее.
— Послушать тебя, ты такой самоуверенный, — сказала девушка-таксист, и они улыбнулись друг другу. В принципе они могли не улыбаться, но они улыбнулись. Они улыбнулись так, будто знали друг друга давно, и если уж наша история повествует о том, что они уже давно нравились друг другу, но много лет не виделись, то вот теперь — теперь! — теперь настал их единственный шанс. Хотя сначала они притворились, будто не узнают друг друга, потому что… почему бы нет?
