1966 Таллин Эстонская ССР, Советский Союз
Товарищ Партс наблюдал за женой из окна второго этажа. На скамейке в парке жена выглядела вполне спокойной. Она даже не скрестила ноги, они прямыми палками торчали вперед, руки лежали по бокам. Женщина, сидящая рядом с ней, курила, затягиваясь быстрыми короткими затяжками, но жена и головы не повернула в ее сторону. Партс видел только ее профиль, ее фигура явно раздалась вширь. Он не помнил, чтобы она когда-нибудь была такой неподвижной, словно соляной столб.
— Значительные перемены, — заметил товарищ Партс. — Раньше она курила без остановки.
— Да. Инсулиновые шоки делают чудеса. Правда, мы еще не уверены в точном диагнозе вашей жены. Астеническая неврастения или даже психопатия, осложненная хроническим алкоголизмом. Или астеническая психопатия, — перебирал варианты главврач. — Возможно, параноидная шизофрения.
Партс кивнул. Во время предыдущего визита врач рассказывал ему о ночных кошмарах жены. Тогда Партсу не разрешили увидеть ее, медикаментозное лечение привело к возникновению побочных эффектов, галлюцинации усилились. Впрочем, лечение тогда только началось. Врач считал случай жены очень интересным: он прежде не встречал пациентов, чьи галлюцинации были бы так зациклены на гитлеровских преступлениях. Обычно у замужних женщин активизируется инстинкт защиты, направленный на других, особенно это свойственно женщинам, потерявшим детей при трагических обстоятельствах. Главврач, казалось, был заинтересован в более пристальном изучении ее заболевания. Он предложил Партсу сесть. Тот собирался уходить, но, отойдя от окна, вежливо присел. Возможно, врач полагал, что как муж пациентки и самый близкий ей человек он нуждается в особом обращении. Прозвучали слова сожаления о том, что жену товарища Партса придется перевести в другую клинику. В лечебнице Зеевальда много больных, к которым уже никто не приходит.
— Появились ли новые галлюцинации? — спросил Партс.
— Пока нет. Я надеюсь, что созданные ее воображением друзья исчезнут в ходе лечения. Видения дочери сохранились, в иные дни она ведет долгие беседы со своей воображаемой девочкой, интересуется ее учебой, дает советы по уходу за кожей, подбирает прически для вьющихся волос и так далее, вполне невинные вещи. В отличие от других ее видений, дочь не вызывает в ней агрессии, — пояснил доктор. — Скорее она испытывает гордость за нее, она думает, что она учится в университете.
— Может быть, именно бездетность спровоцировала ее заболевание, — сказал Партс. — Она никогда не соглашалась проконсультироваться у специалистов, хотя я на этом настаивал. Ведь все это, наверно, можно было бы предотвратить, если бы она вовремя обратилась за помощью?
Партс понизил голос, как бы преодолевая волнение, хотя на самом деле он пытался скрыть облегчение. Судя по словам врача, его жену наконец-то признали сумасшедшей. Врач поспешил заверить, что Партсу не стоит винить себя, все всегда обстоит намного сложнее.
— Министерство внутренних дел порекомендовало Минск. Не так уж это и далеко, — сказал Партс.
— Вам не стоит беспокоиться, новые психиатрические лечебницы оснащены наилучшим образом. Ваша жена получит самый лучший уход.
Партс оставил на столе главврача коробку шоколадных конфет “Калев” и сетку с апельсинами. Он никогда не станет просить выписать жену из больницы. С тех пор, как в доме воцарилась тишина, эта мысль стала ясной и прозрачной как стекло. Он всегда был слишком сентиментален, слишком осторожен, все это надо было сделать гораздо раньше.
Утро было особенно ясным, а свет удивительно воодушевляющим. Белки в парке провожали его до самых ворот. Партс покинул лечебницу Зеевальда, наслаждаясь мыслью, что никогда больше не увидит свою жену. Конец и начало сошлись в одной точке. Его шаги становились все легче и непринужденнее, он решил совершить долгую прогулку, идти было приятно, и он уходил все дальше, словно выскользнувший из рук воздушный шарик. Первый тираж книги составил восемьдесят тысяч, тогда как книги Мартинсона выходили тиражом не более двадцати тысяч, и типография уже приступила к допечатке. Завтра будут работать продуктовые спецраспределители, и он купит себе фарша; через месяц поедет в ГДР, где готовится к выходу тираж в двести тысяч, потом в Финляндию, где книга также будет напечатана. Он встретит новых людей, завяжет новые контакты, но сегодня, сегодня у него выходной. И ведь есть отличный повод для праздника. В приподнятом настроении он решил познакомиться с техническим прогрессом на улицах города и проехал на новеньком троллейбусе от ипподрома до “Эстонии”, купил мороженое и с пломбиром в руках, не чувствуя усталости, дошел до склона холма Мустамяэ. Студенты шныряли взад и вперед, но теперь его это уже не беспокоило, скорее он даже хотел бы влиться в их компанию, ведь он тоже стоял на пороге новой жизни. Солнце выглянуло из-за облаков, ветер расчистил небо, белизна силиката слепила глаза. Партс поднял руку, прикрывая ею глаза, из соседних кустов взметнулась в небо стая голубей, он повернул голову в их сторону, но ничего не увидел, небо было слепяще-белым. Распогодилось, воздух был чистым, как только что отштукатуренная стена, как побледневшая кожа Розали на фоне отштукатуренной стены сарая. Девушка повернулась и посмотрела на Эдгара, она была в ярости, разгневанная и бледная.
