Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Если честно, то ей очень хотелось поскорее закончить этот поход, потому что каждый день стояния у стен крепости стоил денег, пока ее денег. Но быстро не получалось. Испанцы сидели за городскими стенами, французы веселились вокруг… Никто ничего не предпринимал, осажденные не желали терять людей, осаждающие попросту не имели достаточного количества артиллерии, чтобы толком обстрелять Амьен.
Но никто не был против, веселая осада нравилась французам, их лагерь по воскресеньям превращался в настоящую ярмарку, куда со всех сторон стекались местные жители, а торговцы быстро развернули свои палатки, в результате здесь было все как в Париже — те же таверны, кабаре, даже бордели… Из Парижа косяками потянулись не только торговцы, но и скучающие в отсутствие двора дамы и кавалеры. На природе вольностей куда больше, чем даже во дворцах Парижа, это привлекло множество желающих пережить любовные приключения в необычных условиях.
Испанцы изумленно наблюдали, как вокруг якобы осажденного города развернулся настоящий балаган, на осаду не похожий ни в малейшей степени. Не война, а настоящий праздник.
В середине сентября даже испанский гарнизон не выдержал всей дури, которую ежедневно наблюдал со стен, и решил сложить оружие. Амьен взят с минимальными потерями, которые оказались весьма выгодны для самой Габриэль д'Эстре. При одном из крайне редких штурмов был смертельно ранен командующий артиллерией, на этот пост королевская любовница немедленно выдвинула своего отца.
Так легко французы войн еще не вели, нашлись те, кто задумался: не лучше ли вообще поручить все женщинам, если им так легко удается побеждать и на поле боя? Очень довольный Генрих в качестве подарка возлюбленной присвоил ее графству Бофор статус герцогства, Габриэль становилась герцогиней де Бофор!
Париж откликнулся новым памфлетом, теперь французы называли королевскую шлюху «навозной герцогиней». Никак не получалось у Габриэль добиться любви или хотя бы уважения парижан! При этом «веселого Анри» они продолжали любить, считая жертвой ненасытной шлюхи.
Несмотря на подпорченную радость Габриэль принялась готовить в Париже торжественную встречу королю-победителю! Какая разница, как он победил? Без потерь… разве это плохо?
Где-то там на севере король со своей любовницей и толпой придворных изображал осаду Амьена, а в Юсоне все текло по-прежнему.
Маргарита нашла особую прелесть именно в такой жизни — спокойной и не подверженной настроениям двора или короля. Здесь она была королевой, и недоставало ей только денег, всего остального было с избытком. Королева не желала заниматься политикой, с нее достаточно любви.
Но одного допустить Маргарита не могла: пребывания шлюхи на французском престоле. Удивительно, но сама не зная удержу в любовных приключениях, легко прощая мужу неверность в любых вариантах, будучи готовой изображать дружбу с фавориткой, Маргарита никак не желала признавать право женщины низкого происхождения дарить Франции королевских наследников. Спать с королем — пожалуйста, рожать многочисленных детей и тратить казну — и это возможно, но только не давать свою кровь наследнику престола! Для этого нужна принцесса, а если и герцогиня, то получившая такой титул не после ублажения короля в постели, а по праву рождения.
И чтобы не допустить на трон низкородную шлюху, завладевшую не только сердцем короля, но финансами страны, Маргарита готова противиться разводу, даже при угрозе отказа ей в содержании. Заступиться за королеву теперь некому, герцог де Гиз убит, Испании после Нантского вердикта она не нужна, оставалось надеяться только на благоразумие папы римского и противодействие «сладкой потаскушке» серьезных сил при самом дворе.
Переписка с Сюлли стала интенсивней.
Маргарита просто валяла дурака, она писала и переписывала прошения в Рим, каждый раз стараясь, чтобы таковые не выглядели убедительными ни в малейшей степени, мол, на развод согласна, только вот… Все же она была дочерью Екатерины Медичи. Новые и новые варианты с рассуждениями о том, как лучше склонить папу для признания брака недействительным, не спеша отправлялись в Париж, так же не спеша там обсуждались, и снова затевалась долгая переписка. Интересно, что сам Генрих супругу не подгонял. Габриэль д'Эстре бесилась от ярости, но ничего поделать со столь медленным развитием событий не могла.
Осень еще не заставила деревья скинуть свой наряд и даже совсем пожелтеть, но дожди зарядили не на шутку, ограничив передвижения в замке и вне него.
Но королеву, сидящую взаперти на горе, волновала не погода. Из Парижа принесли вести, оценить которые ей было очень трудно. Генрих болен, сказалось-таки неуемное увлечение женщинами. К воспалению промежности, где уже не проходил фурункул, не позволяя королю даже ездить верхом, теперь добавились камни в мочевом пузыре. Больной страдал невыносимо, но не только из-за болей, его приводила в ужас угроза перестать быть прекрасным любовником.
Генрих прекрасно понимал, что неразборчивость в связях рано или поздно приведет к беде, но пропустить хоть одну мало-мальски привлекательную обладательницу крепких бедер не мог. У кого он подцепил венерическую болезнь? Сам король подозревал, что в монастыре, у настоятельницы, но какая теперь разница?
Болеть Генрих предпочел в замке Монсо у любовницы, чем серьезно нарушил ее собственные планы. Габриэль вовсе не собиралась развлекать дурно пахнущего сифилитика, к тому же серьезно опасалась заразиться сама. Король ничего не мог, но и Габриэль от себя не отпускал, а ведь она так надеялась весело провести время в постели с Бельгардом, пока Генрих в Фонтенбло занимался делами…
Но во время заседаний Совета у короля резко обострилась болезнь, началась лихорадка, дали о себе знать и камни в мочевом пузыре. Врач короля Ла Ривьер сокрушенно качал головой:
— Сир, остается только вмешательство.
Хирургического вмешательства Генрих боялся сильно, прекрасно зная, что в результате него может лишиться не только камней в пузыре, но и способности совершать мужские подвиги. О способности к зачатию и вообще можно не мечтать. Хотя по поводу последнего Ла Ривьер сомневался давно.
И вот наступил день, когда откладывать хирургическую операцию, даже грозившую королю серьезными неприятностями, было нельзя, боль стала невыносимой, а лихорадка и высокая температура уже не снижались.
Маргарите о королевских бедах написал Брантом. Он не пытался шутить, потому что все было крайне серьезно. Король болен, причем болен смертельно, шансы выкарабкаться невелики, но если это и произойдет, то больше детей у Генриха, скорее всего, не будет. Слишком мала вероятность благополучного во всех отношениях хирургического вмешательства при таких осложнениях. Если бы король решился на него раньше…
Итак, едва живой Генрих в Монсо… Маргариту меньше всего интересовало восстановление мужских способностей мужа, пусть об этом думает любовница! Но вот положение самой любовницы ее интересовало серьезно. У Габриэль д'Эстре два сына и дочь, Генрих признал мальчиков своими сыновьями, но это только пока он жив, никто бастардов на трон не допустит. Если король выживет после операции, но останется бесплодным, то фаворитке не позавидуешь, сейчас она дорога Генриху как мать его детей…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
