— Покорить меня? — возмутилась Аджетта. — Я каждый день воровала у тебя. Да я пожалела о твоей горькой участи в тот день, когда ты меня нанял.
— Аджетта, — подошел к ней Аврам, — все, что происходит, происходит из-за тебя. Женщина, известная тебе как Йерзиния, — падший ангел. Пришло время, когда ей, чтобы не превратиться в Рамскина, надо перевоплотиться в чье-то тело. И она выбрала твое. Она хочет поселиться в твоем теле, а твою душу отправить во мрак стенать там навеки. Помнишь, Тегатус, что сделал наш Создатель в битве при Скалле? И сегодня нам снова придется бороться со злом. Но на этот раз противник еще сильнее. Ты поможешь мне?
— Я для того и был создан, чтобы биться со злом, — радостно улыбнулся Тегатус.
По темной улице к магазину подъехала длинная черная карета, запряженная черными лошадьми, и со скрипом остановилась. С облучка, взмахнув плащом, спрыгнул Морбус Галликус с хлыстом в руке.
— Они пришли за тобой, Аджетта. Пора бежать, — сказал Аврам, снимая сюртук и бросая его в огонь. — Бегом, на крышу. Надо успеть, пока не взорвались Абарисы.
— Книга! — закричал Тегатус, хватая «Неморенсис», и бросился за Блейком, который бежал по лестнице вслед за Аврамом и Аджеттой.
Бонэм вбежал в магазин и устремился прямиком к камину. Лицо его было скрыто под маской ворона.
— Они спрятались за камином, — сказал он подошедшему Морбусу Галликусу. — Убей ангела, но девчонку не трогай! — крикнул он, проходя между стеллажами с пистолетом в руке.
Сюртук Аврама, лежавший в камине, полыхнул синим светом, который с каждой секундой становился все ярче и ярче. Кристалл Абарис вывалился из кармана сюртука и подкатился к ногам Бонэма. Но тот бросился к двери в подвал, скатился по ступенькам и оказался в сырой комнате у самого подножия опоры моста.
Свет приближающейся кометы озарял крошечное окошко. Что-то билось о стекло. Бонэм поднял голову и увидел залитое лунным светом тело Сарапука. Оно раскачивалось под ветром и стучало каблуками в стекло.
Глава 28
Lunar Lustrum[22]
Узкая каменная лестница поднималась все выше и выше. Аджетта двигалась на ощупь, крепко держась за натянутую сбоку веревку. Мимо нее пробежал Аврам, перепрыгивая через три ступеньки. Она услышала, как Блейк с Тегатусом запирают дверь на лестницу и устремляются к ней. В волнении она наступала на самый краешек ступеньки и каждый раз резко наклонялась вперед, чтобы не упасть.
— Помогите! — закричала она, и ее слова унесло наверх.
Тегатус поддержал ее за руку и повел дальше:
— Иди медленно, по одной ступеньке за раз. Темнота скоро отступит.
— Они нас поймают, и Галликус тебя убьет!
— Я уже ничего не боюсь. Они могут убить мое тело, но мой дух свободен.
— Быстрее! — закричал Блейк и, спотыкаясь, побежал по каменной лестнице. — Абарис вот-вот взорвется, и я хочу оказаться от него подальше…
В эту минуту прозвучал громкий взрыв — внизу, в камине, сюртук Аврама прожгло пламенем, и кристаллы Абарисы посыпались в огонь. Казалось, в доме содрогнулся каждый камень — выскочил из стены, а потом встал на свое место. Дверь на лестницу сорвало с петель, и наверх устремился большой шар белого огня.
— Всем лечь! — завопил Блейк и прыгнул на Аджетту, прижав ее к холодным ступеням.
Огненный шар пронесся над его спиной, опалив сюртук и волосы на затылке. Тегатуса поглотил огонь, и он упал на спину. Лицо его покрылось ожогами и почернело.
— Оставьте меня… — пробормотал он, когда Блейк поднял Аджетту. — Уведите девочку отсюда, я попытаюсь остановить любого, кто пойдет по этой лестнице.
— Нет! — закричала Аджетта, но Блейк потащил ее вверх. — Мы не можем его здесь бросить!
— Делай, как он говорит. Мы ничем не можем ему помочь. Тебе надо убежать.
— Быстрее! — прокричал Аврам сверху, пытаясь отпереть дверь на крышу.
— Тегатус ранен, — задыхаясь, сказала Аджетта, когда наконец очутилась на одной площадке с Аврамом, который возился с дверью.
— Никто не может выжить в пламени Абариса, даже ангел. — Аврам спустился на две ступени вниз и с разгона ударил в дверь, сорвав ее с петель и осыпав крышу щепками. — Иди за мной и, что бы ни случилось, не поддавайся страху.
Аврам выступил из темноты лестничного колодца на крышу, в мерцающий свет луны. Пожар на севере утих, и небо в той части было озарено мягким янтарным светом. А посередине была видна комета, которая с каждой секундой приближалась к Земле. Крыша была обнесена высокими зубчатыми стенами, как в замке, они возвышались над рекой. В каждом углу на башенке сидела большая каменная горгулья. — Они охраняли крышу со всех четырех сторон света, а ниже сидели горгульи поменьше и смотрели на реку и город.
На самой поверхности крыши была вытравлена большая пятиконечная звезда, которая располагалась так, чтоб два ее конца смотрели на юг, а один на север. В центре звезды был нарисован кроваво-красный знак Йерзинии, обведенный по краю черной краской.
— Нельзя терять ни минуты. Мы можем даже не успеть выехать из Лондона к тому времени, когда упадет комета, — сказал Аврам, подтолкнув девочку к свету. Ей пришлось заслонить глаза рукой от яркого свечения, которое заливало весь город.
— Значит, тут нам и конец? — спросил Блейк.
— Это конец для всех вас, — сказал кто-то позади него. — Мы долго ждали и сейчас рады, что вы можете к нам присоединиться.
Йерзиния вышла из-за огромной каменной трубы, ее лицо скрывала маска тигра.
Блейк повернулся, чтобы броситься к двери, но тут из темноты выступил человек в маске ворона — с длинным черным клювом и блестящими темно-синими перьями. Он нес «Неморенсис», перевязанный красной веревкой. Блейк узнал этого человека.
— Исаак Бонэм, прячущийся под личиной черной птицы! — закричал Блейк. — Что, предатель, боишься посмотреть мне в глаза?
— Что ж, ты меня удивил — моя маска не смогла сбить тебя с толку. А это ангел? И Аджетта! Здравствуй, девочка. Я еще успею на вас насмотреться — в следующие несколько десятилетий.
— Нет, ты ни на кого не сможешь смотреть! Я лично выколю тебе глаза, если понадобится! — гневно воскликнул Блейк.
— Тебе не спастись, Блейк, — заметила Йерзиния, взмахнув длинным посохом. — Я уже давала тебе шанс стать одним из нас, но в ту самую ночь, когда я остригала тебе ногти, я поняла, что в сердце у тебя недостаточно мрака для того, что мы хотим совершить. А вот Бонэм — мой темный возлюбленный, и, как только я избавлюсь от оков леди Флэмберг и от ее толстого муженька, я выйду за него замуж.
В эту минуту за зубчатую стену уцепилось несколько серых рук — это горгульи, которые веками недвижно взирали на Лондон, ожили и спускались со своих возвышений.
