— В это? — Я широко распахнула ставни и облокотилась на мокрый подоконник грубо вырубленного окна. Вглядываясь в темный лес, я, вспоминая, снова услышала голос Мартина, рассказывающего о странном и диком зрелище, представшем перед его глазами, когда молодой чародей занимался своей магией, спасая умирающую семью. Кейрон был здесь, в этой комнате, работал, отдавал часть себя. Я по-новому глядела на грубые стены, грязный пол, холодный очаг, деревянную крышу, словно эти доски и зола могли показать мне отражение прошлого, его… о боги, его лицо. В этот миг меня пронзила такая острая боль, что я едва не закричала.
— Знаешь, он оставался со мной. В моей голове, все это время. — Тенни сидел на грязном полу, устало привалившись к стене, и вертел очки в тонких пальцах. Д'Натель наблюдал за нами из своего угла, Баглос сидел рядом, вслушиваясь в наш разговор и шепча принцу на ухо. — Иначе я сошел бы с ума. Я хватался за него, как тонущий за соломинку, хотя то, что сделали со мной, было ничем по сравнению с тем, что они сотворили с ним. После всего они решили прикончить меня мечом. Полагаю, я был следующим после Мартина и Юлии. Я рассказал им все, что знал, в первый же день, сказал все, что они хотели услышать, подписал везде, где они велели мне подписать. Наконец я впал в беспамятство, веря и надеясь, что уже никогда не очнусь.
Он обхватил длинными руками колени.
— Там был охранник, он так и не назвал своего имени. Ты же помнишь, как нельзя было пойти куда-нибудь и не встретить ни одного из «закадычных друзей» Танаджера. Это правило работало даже в гнусных подземельях нашего гнусного правителя. Вместо того чтобы отдать могильщикам, этот человек перенес нас двоих в дальний подвал. Он делал для нас все, что мог, и сумел сообщить отцу…
— Танаджер! Он тоже?
Тенни отрицательно покачал головой.
— Сломать его было нелегко. Думаю, он был уже мертв. И уж точно умер задолго до того, как за нами пришли люди отца. Я же по произволу каких-то безумных богов остался жить.
— Так вот почему ваш отец отказался забирать тела. — Все эти годы я проклинала старого барона за то, что он отрекся от своих мертвых сыновей.
— Стражник должен был отдать два тела, но отдал только одно. Прошли недели, прежде чем я узнал все. Отец рассказал мне о смерти Кейрона. Он пытался выяснить, что случилось с тобой. Ах, дражайшая Сейри, мы были уверены в твоей смерти. Отцу сказали, что о тебе и о ребенке позаботились. Когда я выздоровел, то уехал сюда и больше уже не оглядывался назад. Феррант слышал, что мой брат Эван два года назад погиб на войне, так что отец теперь остался один. Но я не осмеливаюсь написать ему. Чтобы его защитить, я тоже должен оставаться мертвым.
— Это твой выбор или его?
— Он думает, что его, и этого достаточно.
— Это верно, Тенни.
Он поднял глаза, его лицо прорезала кривоватая улыбка.
— Ты говоришь как Кейрон. «Каждый должен выбирать опасность по себе». Я не думал об этом так… как о Пути дж'эттаннов.
Я похолодела. О чем думала я, повторяя подобную чушь?
— Это никак не связано с Путем дж'эттаннов. — Их Путь несет только смерть. Напрасную, бессмысленную смерть. Нет никакой «следующей жизни», никакого лучшего будущего, а для всех нас, кто остался, не будет отсрочки в расплате за подобный гнилой идеализм.
Пока Баглос делил хлеб и яблоки, я рассказала Тенни об Анне и Ионе и о моей жизни в последние десять лет. История вышла недлинной. Рассказывать было особенно не о чем. Все мы валились с ног.
Всю ночь меня мучили страшные сны. Каждый раз, когда я просыпалась, я видела Д'Нателя, стоящего в дверях хижины, в лунном свете его небритое лицо казалось жестким и злым. Я проснулась снова, когда небо начало светлеть, принца не было на прежнем месте. Должно быть, его наконец-то сморил сон. Но когда я перевернулась на другой бок, в надежде устроиться поудобнее и поспать еще часок до восхода, я разглядела его. Он, не сводя с меня глаз, сидел в тени.
17
Четвертый год правления короля Эварда
Кампания Эварда складывалась неудачно. В первый месяц четвертого года его правления армия была разбита под самым Калламатом и отброшена в горы. Даже погода, казалось, приняла сторону несчастных керотеан, жестокие зимние бури обрушились на поредевшие лейранские войска. Пять тысяч солдат погибли от голода, потому что повозки с продовольствием завязли в снегах. Еще пять тысяч замерзли, раненых бросали из-за страха погони. Остатки лейранской армии притащились в Монтевиаль с началом зимы, среди них был Эвард и его двор.
Барон Гесперид, молодой дворянин, потерявший на войне правую руку, публично обвинил Эварда в неумении вести кампанию. Он намекнул, что король пообещал раздать друзьям новые земли в Керотее до весеннего обложения налогами. Лишь вмешательство Совета лордов спасло молодого барона от казни по обвинению в измене. Тогда Эвард лишил его земель и титулов и изгнал из Лейрана на тридцать лет.
— Думаю, ему повезло, — заметил Мартин. — Он счастливее всех нас, кто менее активно обличал эту беспримерную глупость. Не хотел бы я оказаться здесь, когда Эвард станет выбирать себе козла отпущения. — Но разумеется, он оказался. Все мы оказались…
— Конечно, это все проклятые маги. Керотеей правят Жрецы варваров. Они утверждают, что могут говорить со своими богами-конями, богами-лягушками или кем там еще… Ты же знаешь, Сейри. Твой муж изучает все эти варварские штучки.
— Илеху — получеловек-полуволк. — Глупая гусыня! Я едва удержалась от того, чтобы не ударить по стакану с вином, которым графиня размахивала перед моим лицом.
— Именно так, — продолжала она, обращаясь к трем женщинам, тупо таращившимся на нее. — Дикари утверждают, что этот Илеху приказывает им уничтожать детей, если они рождаются слабыми или с какими-нибудь недостатками. Я слышала, они едят сердца несчастных крошек, как это делают маги. Какое счастье, что король Эвард избежал их чар!
Да, Кейрон рассказывал мне о керотеанах. Они считали, что их жестокая традиция была милосердием для тех, кому приходилось выживать в суровых условиях горного королевства. Но лейране никогда этого не поймут, а все непонятное для них было окутано завесой зла, которого их приучили бояться, а пуще всего — магии.
— Я слышала… — вздрогнула похожая на воробья баронесса слева от меня, прижимая ко рту тонкие пальцы. — Я слышала, они снова появились среди нас, — прошептала она. — Маги…
— Прошу прощения, — перебила я. — Кажется, мой муж готов идти. Чудный вечер, графиня. Кейрон в восторге от тех экспонатов, которые вы дарите собранию древностей.
— Я просто не понимаю, как такой благородный человек, как ваш Кейрон, может восторгаться подобным хламом, но я сказала Фенизу, что больше не потерплю всего этого в доме. Что, если вещи заговорены? Мои собаки ведут себя как-то странно в последнее время…
