Вес пленника ограничивал маневренность, Сахаал собрал все силы, стараясь закладывать виражи и не представлять собой легкой цели для оставшихся внизу префектов. Вопли мажордома раздражали его, и он заставил того замолчать, ловко ударив по голове.
Скоро Сахаал обрел полный контроль над полетом и, сделав круг, намерился вновь вернуться к лифту. Слишком поздно — черная стена уже закрыла вход блестящим щитом тел. Спикировав вниз, Повелитель Ночи активироват когти и яростно принялся пластать проносящиеся головы виндикторов, рассекая шлемы и раскалывая черепа. Вокруг вновь загремели выстрелы — теперь уже не слитные залпы, а паническая разноголосица; заряды проносились мимо, не поспевая за его полетом. Сахаал несся вперед как ракета, вспышки выстрелов виндикторов, стоящих плечом к плечу друг к другу, лишь мешали целиться их товарищам.
В один миг монолитный строй был разрушен. Теперь в его середине было нечто, двигавшееся быстрее, чем видели люди, вопившее, как ребенок, и рубящее направо и налево длинными когтями. Нечто, легко могущее протанцевать между каплями дождя.
Вдали, как показалось Сахаалу, к акустическому аду выстрелов и взрывов присоединились редкие «выдохи» лазганов. Значит, подумал он, остатки его воинства еще продолжают отчаянное сопротивление, загнанные в угол.
Пусть погибнут. Пусть заберут с собой побольше этих безликих глупцов. Пусть подороже продадут жизни. Ради меня.
Такая перспектива странно бодрила.
Сахаал сорвал голову дервиша с тела скучающим ударом, делая шаг к следующему человеку, чтобы нанести смертельный удар. Бронированный кулак стукнулся о край его шлема, и Повелитель Ночи лишь расхохотался тщетности подобного сопротивления. Он присел и нагнулся, короткой командой вновь активируя прыжковые ранцы, расхохотавшись во все горло, когда столбы синего пламени сожгли целую группу виндикторов, а других смертельно опалили.
Вот! Это — жизнь! Убивать и радоваться!
Бессмертный! Сверхчеловек! Наследник Охотника!
Ощути их страх! Испробуй их ужас!
Это походило... на опьянение.
А затем нечто огромное и темное, как чудовищный кулак, потянулось, чтобы схватить Сахаала, разворачиваясь и нависая в воздухе. Он усилил инстинкты, изящно перекувырнувшись, используя дар хищника, и сумел разойтись с разворачивающейся вуалью на несколько сантиметров.
Сетевые пушки.
Сахаал не ожидал, что они есть у префектов. В воздухе он был бессмертным или хотя бы ощущал себя бессмертным. Теперь его могли сбить, подтащить к земле, запутать когти и лишить жизни.
Опьяняющий порыв власти сменился волной смирения и беспокойства. От былого внутреннего наслаждения не осталось и следа — как он мог быть таким глупым?
Как его разум отважился высокомерно полагать, что один Повелитель Ночи сможет победить это... безбрежное море врагов? Конечно, во всем виноват гнев. Опять этот мерзкий голос в голове. Безумие дикости, сделавшее Сахаала опрометчивым и неуравновешенным.
Что говорил в таких случаях Ночной Охотник?
Это нагноения в нашей крови... Они делают нас глупцами, мой наследник... Ты знаешь, кто они?
Концентрируйся, Сахаал, концентрируйся!
Где-то в тенях раздался одиночный выстрел лазгана — последние из его разномастных воинов были обращены в пепел карающим лучом.
Проклиная себя за глупость, зорко осматриваясь в поисках новой взлетевшей сети, Сахаал взвыл и по спирали поднялся в воздух, чувствуя, как его надежды обращаются в прах. Он перевернулся на спину и понесся под потолком вдоль хаотического нагромождения несущих балок, все еще крепко прижимая мажордома к груди.
В спину били заряды дробовиков, но на таком расстоянии они были не опасны, все равно что камни, подброшенные вверх. Но Сахаал понимал опасность своего положения — в любой момент какой-нибудь дервиш мог поймать его в перекрестье прицела лазерной пушки и нажать на спуск.
Борясь с паникой, Повелитель Ночи несся под самым потолком, как перепуганный паук, стараясь использовать для укрытия каждую щель, каждый укромный и темный уголок. Снизу включились мощные прожекторы, слепившие Сахаала так, словно он очутился в центре сверхновой звезды.
Ужас сдавливал горло — петля позора и поражения. Сахаала обнаружили — он был побежден. Для такого существа тьмы, как Повелитель Ночи, свет был не просто ядом, сжигавшим глаза, нет, он подавлял и его веру, мечтания, забирал храбрость.
Лишенный теней, с сорванной броней тьмы, Сахаал ощущал себя самым жалким из людей, червем, летучей мышью, беспомощно порхающей под потолком в ожидании смертельного выстрела. Полная неудача.
Мы не будем отдыхать. Мы не будет убегать. Мы не будет уступать.
Голос повелителя. Снова звучит из глубин памяти. От него кружится голова, как и всегда.
Никакой помощи, пока обида не будет искуплена. Никакого удовлетворения, пока Император-Предатель жив. Никакого отдыха, пока Галактика не закричит единым воплем, единым завыванием ужаса: аве Доминус Нокс!
Сахаал вскинул голову и отбросил прочь сомнения, которые посмели закрасться к нему в душу. Повелитель Ночи издал дикий вой злобы, которая копилась в течение ста столетий.
Дайте ему умереть! Пусть его разорвут на клочки! Но пусть он умрет с огнем в душе и со свежей кровью на когтях.
Сахаал развернулся в сторону массивного светильника, висевшего под потолком зала как якорь, и перерубил стальной трос быстрым ударом. Огромная конструкция тяжело рухнула вниз. Он еще научит человеческих ублюдков понятию «страх».
— Смерть ложному Императору! — проревел Сахаал, выхватывая болтер. — Аве Доминус Нокс!
Повелитель Ночи начат спускаться туда, куда рухнул светильник, из последних сил прижимая к себе мажордома и дико улыбаясь.
Мита Эшин
Раньше, чем Мита узнала об опасности, раньше, чем кто-либо из виндикторов осознал приближение беды, раздался глухой звук, точно раскололась планета, — рокочущий грохот удара потряс людей.
Светильник приземлился среди префектов упавшим астероидом, раскалывая покрытие пола и подминая под собой целую шеренгу черных воинов, разлетаясь шрапнелью осколков во все стороны. Двадцать человек погибли сразу, а те, кому не повезло оказаться рядом с местом падения, были жестоко ранены кусками металла, смертельным веером пронзавшими все на своем пути. В ядре светильника сверкал и плевался пламенем огненный шар, от которого поднимался столб жирного черного дыма.
Вокруг метались и кричали черные фигуры.
А над префектами, еще не успевшими перегруппироваться и оправиться от потрясения, раздались дикие завывания и послышался треск болтерной очереди. Мита сразу опознала этот звук — слитный рев огня — и мерцание вспышек в высоте.
