— Вот именно, Владимир Дмитриевич, — с готовностью подхватил Яшка. — Пока-то еще опыты проведете, пока-то сплав нужный подберете, пока поймете, как бы общую конструкцию упростить… и времени немало уйдет, и деньги страшные.
Слегка опешивший адвокат поспешил попотчевать себя коньяком. Затем чуть ослабил галстук и откинулся на массивную спинку стула из очень недешевого дерева.
— Вот как… почтенные, а тюрьмы Вы, стало быть, не опасаетесь ничуточки? Я тут краем уха слышал от своих подопечных, что господа арестанты очень не уважают персон, обижающих девок. Весьма даже не любят… или наоборот — очень любят, это уж с какой стороны посмотреть. Но вам на той стороне ужасно не понравится.
— А мы, пожалуй, попытаем судьбу, — ухмылка Демьяна непривычного человека могла нешуточно испугать. — Сдается мне, мил человек, тебе железяку добыть куда важней, чем гадость честным людям сделать.
— Заметьте, Владимир Дмитрич, — позволил себе чуточку фамильярности Яшка, — мы ведь не отказываемся обсуждать сделку в принципе. Найдете ли Вы других, столь же понимающих — это еще бабушка надвое сказала. А нас, очень может статься, быстро из острога вытащат. Примчится господин Ульянов с самолучшими адвокатами и как-нибудь извернется, он юноша хваткий и напористый. Уж больно важное дело нам доверено, мы все-таки на особом счету стоим…
Адвокат вскинул брови, вновь на мгновенье уставился куда-то пустым взглядом. Затем нарочито медленно отрезал себе кусочек телятины, изящно отправил ее в рот и усугубил сельтерской водой. Взяв таким образом паузу, Нефедов собрался с мыслями. И слегка усмехнулся.
— А вы, ребята, определенно и раньше такими негоциями занимались. Чувствуется навык и слаженность… ожидали торговли, а?
— Владимир Дмитрич, ну что Вы, право… мы просто готовы к разным житейским неожиданностям.
— Для работяги у тебя, Яша, язык уж больно подвешен.
— Увы, — ханжески поднял глаза к небу стальградец. — Работягами ведь не рождаются… всякие бывают превратности судьбы и неожиданности фортуны.
— Вернемся к толковищу, — Демьян и в обычной жизни не склонен к долгой светской беседе, а уж сейчас-то…
— И сколько же вы, почтенные, хотите? — окончательно расслабился адвокат. Дело-то выгорело, и обхаживать, как выяснилось, этих двоих не требовалось — сами все поняли правильно.
— Сумма «четыреста» мне совершенно не нравится, — это Яшка.
— Тыщща. Не меньше! — подпел Демьян.
— Разумеется, каждому. И дополнительно еще пятьсот — у нас, знаете ли, еще возникнут накладные расходы по совершению негоции.
— И не в рублях. Нам козырных хрустов охота. Пуды… тьфу, то есть фунты.
Почтенный Владимир Дмитрич застыл, как мешком по голове стукнутый. Побагровел, еще раз рванул галстук, задышал весьма громко и прерывисто, сжал кулаки. Так себе кулачки, по сравнению с демьяновыми. Затем Нефедов слегка склонил голову и начал массировать виски
В общем-то Лоб и сам полностью охренел от наглости Демьяна. Две с половиной тысячи фунтов — это Вам не фунт изюма. Семь шиллингов — вот сколько служащий в Англии получает в день. Ну казачок, ну попадешься ты мне… уйдет ведь клиент, уйдет, тварь такая.
— Вы… Вы… Вы… — начал заикаться «адвокат».
— Господин Нефедов, вы бы уж ко мне попроще обращались, вот как с самого начала, — покачал головой Яшка.
— Выродки! Недоноски! Сволота подзаборная! — адвоката все-таки прорвало.
— Владимир Дмитриевич, вам бы коньячку для успокоения… — советует сердобольный Яшка.
— И лимончиком, непременно лимончиком закусывайте, оно очень способствует… — прибавляет Демьян, ухмыляясь.
— Две с половиной тысячи фунтов… что вы с ними делать будете, нищеброды??? — громким шепотом, чуть не срываясь на крик, шипит «адвокат». — Да вы их даже пропить не сможете — раньше сдохнете от своей водки!
— Владимир Дмитрич, мы ведь в сущности тоже не настаиваем. Вполне можем сейчас подняться и пойти домой. А вы походите себе по ярмарке, поспрошайте — авось, у кого и подешевше «Единорог» завалялся, это ж все-таки Нижний…
На самом-то деле все совершенно иначе, чем в действительности, как говаривал поганец Муля Сохатый, земля ему иголками. На самом деле нам как раз и необходимо тот конкретный образец «Единорога» впарить этому лоху ушастому. Как объяснил без подробностей Александр Михайлович, им тот «Единорог» еще лет тридцать не повторить. А если и повторят, да если на поток поставят — туда им, слабоумным, и дорога. И ведь двоих покупателей уже спровадили, а этот… как милейший Петр Викентьевич глянул на его фотографическую карточку, так немедленно и заявил: он, голубчик. Ему и отдадим — за любые деньги, а понадобится, так и сами приплатим.
Между прочим, адвокат, весь еще красный от ярости, советом все же воспользовался — и коньячок употребил, и дольку лимона. И знаете, полное впечатление, что хочется ему сейчас махом весь графин с коньяком осушить, прожевав затем цельный лимон разом.
— Ты понимаешь, Демьян, — приглушенно и чуть хрипло начал Нефедов. Откашлявшись, продолжил уже нормальным голосом. — Ты понимаешь, что мы эту железяку проверим? Понимаешь, что если она хоть чем-то будет отличаться от известного нам, тебя с Яшей по кусочку в отхожее место спустят? Ты…
Дальше Лоб и смотреть не стал: бросил на стол пару купюр за скромный ужин, поднялся и неторопливо двинулся себе по делам. Если уж клиент начал стращать и грозить — значит, цена его в принципе устраивает. Ну, разве чуток поторгуется.
…- Полтысячи фунтов он, конечно, взад отспорил — для того о них и поминали, чтоб хорошему человеку уступить. Вот так вот все и обстояло, Савва Алексеич, — закончил отчет Демьян. А вот Яшка отчего-то замялся — мол, еще не все.
— Ну, Яша, не тяни му-му, говори уж.
Как раз вчера в Стальграде случился крайне неудачный пожар. Ничего особенного — так, сгорел десяток «Пищалей», рванул ящик пороха, и уж так случилось, что полностью изуродовало побывавший в питерском манеже «Единорог». Груда металлолома только и осталась. Окончательный расчет и передачу «железяки» в полное владение, пользование и распоряжение господина Нефедова производил Яшка. Он же и продемонстрировал гостям дорогим возможности «Единорога» — со скидкой, конечно, на стандартный боеприпас, патроны Рукавишникова решено было гостям не показывать. Протокол, оформленный Степой Тихорецким, вместе с письменными свидетельствами потерпевших, Яше честь по чести вернули, чего ж еще-то Яша сказать хочет?
— Соблазнили меня, Савва Алексеич, как есть обманули и захомутали. Заставили бумагу подписать — мол, удостоверяю подписью, что и впрямь получил две тысячи фунтов от господина Нефедова за продажу известного ему товара. А тут меня и на камеру фотографическую сняли — и притом аккурат в одном кадре с «Единорогом». И пояснили: мол, принимаем мы тебя, Яша, на постоянную работу. А откажешься работать, али запросишь чересчур — так сдадим с потрохами хоть твоему хозяину, а хоть и полиции. А еще, говорят, военные ваши какой-то там страшный комитет госбезопасности учреждают — там тебя, мол, вообще на дыбу вздернут. Ну, а сделаешь все как надо — так и в обиду не дадим, и денежек добавим. Сами понимаете, этого вполне хватит, чтоб невинную русскую душу сбить с пути истинного.
