Все понятно и ясно, подумал Гамаюн. Пещера Мертвых завалена взрывами — поищем пещеру Ваир-хана. А там бронзовую секиру в руки — и вперед.
Интересно, почему они взяли Милену, раз интересуются девственницами? Среди ее достоинств подобное не числится…
5
Ладно. Надо выходить на побережье и искать эту самую пещеру. Едва ли тут много торчащих из озера скал в форме воловьего рога.
В исходе атаки на онгонов Гамаюн не сомневался. Уж если джигиты Ваир-хана с примитивными бронзовыми топорами прорубились к сердцу базы… Похоже, самое действенное оружие онгонов — пси-атаки. Нападающие попросту начинают убивать друг друга. Просто, эффективно, экологически чисто. Но действенно лишь до тех пор, пока о таком оружии не знают. Ваир-хан, судя по всему, знал.
Надо было спокойно просчитать все варианты предстоящей драки, но в голову лезли почему-то другие мысли. О возвращении. И о продолжении разговора с Ткачиком.
Гамаюну все больше казалось, что Таманцев бутафорил, разыграв в вечер путча убитого горем родителя. Никогда раньше генерал не пылал излишком отцовских чувств. Просто ловко использовал представившийся случай. Почти все недовольные новым руководством Отдела ушли в степь. В рейд на самого опасного противника из встречавшихся им до сих пор.
Таманцев же не проигрывал при любом исходе дела. Либо он избавлялся от потенциальных оппозиционеров, либо его наперсник Звягинцев получал время, чтобы прибрать все вожжи к рукам. Милена в генеральской игре оказалась мелкой разменной монеткой. Как, впрочем, и жена, г-жа Мозырева — уже сброшенная со счета.
Гамаюн не терпел штабных интриг и сознательно держался от них подальше, сосредоточившись на внешних проблемах Девятки. На Степи. Но сейчас… Тревожно было подполковнику. Как поведет себя Звягинцев? Какими методами попробует завоевать авторитет в Отделе и в Степи?
Звягинцева подполковник знал хорошо. Пока оставалась вероятность возвращения, тот демонстративно держался в стороне от многого. От ареста Орлова. От рейдов в степь — хотя не раз высказывал мысль, что хороший степняк — мертвый степняк. И Гамаюн подозревал, что после отключения, после бесплодной попытки вернуться, Звягинцев наломает дров. Которые полыхнут жарко. Очень жарко.
6
Кочевье пылало.
Пламя над кибитками поднялось жарко и весело. Сухое дерево занялось мгновенно. Войлок съеживался от жара, вспыхивал — отвратно несло горелой шерстью. В огне корчились трупы — обезглавленные.
В этот рейд Звягинцев взял самых надежных. Тех, кто жаждал кровавой мести за Посты и Ак-Июс. Кто считал, что лучшая политика — выжечь и перебить всё и всех на три дня конного пути от Девятки.
Уцелевшие воины — человек пятнадцать — стояли связанные. Смотрели, как сгорают жены и дети, убитые у них на глазах.
К старейшине, тоже связанному, стоявшему в стороне, вразвалку подошел человек. Миша Псоев, известный лейтенанту Старченко и покойному Щуке как лже-черпак. Отчаянный боец. Доброволец, пришедший в Отдел одним из первых. Пришедший по простой причине — нравилось убивать.
— Хорошо кожу сдираешь? — поинтересовался Миша. — Хочу научиться. На тебе и попрактикуюсь.
«Попрактикуюсь» Псоев сказал по-русски. Остальное на языке адамаров. Миша вынул нож, оглядел седого, невысокого старейшину взглядом скульптора, примеряющегося к глыбе мрамора. Сказал снова по-русски:
— Если что не так сделаю — подскажешь…
…Воинов оставили жить. Когда все кончилось, выкололи глаза, развязали и отпустили. Одного зрения не лишили, но обрубили обе кисти. Раны аккуратно продезинфицировали, забинтовали. Пусть всем рассказывают, что в Степи появился человек куда страшнее Карахара.
Реклама в любом деле — главное.
IX. Пещера Ваир-хана
1
Скала в форме воловьего рога действительно торчала из озера, видимая издалека. Но на ее траверз выйти не удалось. Километрах в пяти-шести от предполагаемого местоположения пещеры скалы подступали близко к воде. Узкая полоса галечного пляжа усыпана глыбами — завал не сплошной, но технике не пробиться.
