— Вот и хорошо. Потому что ничего подобного не было. Приятная ложь не в привычках Люка. Она все кричала, как это несправедливо. Я даже не знала, что у нее есть дочь, пока Люк не попросил позвонить тебе. Мне бы следовало сразу догадаться, что яблоко от яблони… что от ее чада добра ждать не стоит.
— Но вы не застрелите меня?
— Нет, дорогая. Я хочу, чтобы ты испила нашей свежей родниковой водицы. Отравление цианидом быстрое, но очень болезненное. Думаю, остальные ее уже попробовали. Альфред позаботился об этом.
— А потом вы с Альфредом сбежите с деньгами?
— О, нет. Альфред думает, что мы все умрем. Он тоже выпьет свой стакан воды. Полагаю, бедняга сидит сейчас в кресле Люка, как какой-нибудь трагедийный король, сжимая в руке чашу с ядом.
— Вы чудовище, — ужаснулась Рэчел.
— Не хочешь признать поражение, — расстроенно покачала головой Кэтрин. — Жизнь гораздо легче, если перестаешь бороться, моя дорогая.
— Я не жду легкой жизни.
— Значит, не жди и легкой смерти. Ты собираешься сбросить тело Бобби Рея в пруд?
— Нет.
Кэтрин пожала плечами.
— Впрочем, это не имеет значения. Идем со мной, дорогая. Возле двери есть водопроводный кран. Можешь попить оттуда. На мой взгляд, я очень добра. Гораздо приятнее умереть под солнцем Нью-Мехико, чем запертой в комнате с кучкой безмозглых идиотов.
— Вы не верите…
— Я ни во что не верю, дорогая. Ни во что. — Она махнула пистолетом. — Ступай.
Утренний воздух был свежим, почти прохладным. Жара придет потом, к полудню. Конечно, она жары уже не почувствует. Тело ее будет холодным как камень, и даже летнее солнце Нью-Мехико не сможет его согреть.
Рэчел двинулась по дорожке, осторожно обойдя тело Бобби Рея. Подошвы уже испачкались в крови Кальвина, но ей почему-то было важно не смешать их кровь. Кальвин, скорее всего, раскрыл заговор и тем подписал себе смертный приговор.
Рэчел уже знала, что между прудом и металлической дверью возможностей для побега нет. Получить пулю в спину не хотелось. Если Кэтрин собирается убить ее, пусть сделает это, глядя ей в лицо.
Они подошли к лежащему на земле шлангу. Кэтрин наклонилась и отвернула кран, дождалась тонкой струйки и протянула шланг Рэчел.
— Знаю, это сильно смахивает на фаллос, дорогая, но, думаю, ты справишься. Я всыпала инсектицид в систему водоснабжения несколько часов назад, и к этому времени яд уже распространился повсюду. Несколько секунд агонии, и все будет кончено.
Рэчел сглотнула.
— А если я не стану пить?
— Тогда я сделаю с тобой то, что сделала с Кальвином, когда он попытался меня остановить. Выстрел в затылок. Грязно, да, но тут уж ничего не поделаешь. — Она махнула шлангом. — Ну, давай же, дорогая. Представь, что это Люк.
— Нет.
— Он бросил тебя. Конечно, меня это удивило. Я думала, у него появились к тебе некие сентиментальные чувства. Никак не ожидала, что он бросит тебя только ради денег. Была уверена, что, когда открою дверь, найду вас сплетенными в объятиях, как Ромео и Джульетта.
— Сожалею, что разочаровала, — вежливо сказала Рэчел.
— Мне бы следовало знать, что Люк слишком хладнокровен, чтобы кем-то дорожить.
— Да, — лениво протянул Люк прямо за спиной Рэчел. — Тебе следовало кое-что знать.
Кэтрин, должно быть, увидела, как он подошел, и теперь наградила его своей аристократической улыбкой.
— Ты все-таки вернулся. Не вовремя, однако. Планировал какой-нибудь героический жест?
— Нет.
— Вернулся за своей настоящей любовью?
Он бросил на Рэчел пренебрежительный взгляд.
— Нет.
— Тогда зачем?
— Мне не нравится, что вы с Альфредом прикарманите деньги, которые привлек сюда я. Пенки я, конечно, снял и кое-что еще припрятал, но подумал, что этим ограничиваться не стоит.
— А ты посмотри на это вот с какой стороны: благодаря мне тебе не придется делиться с Кальвином.
— Благодаря тебе… — бесстрастно повторил он.
— И если тебе действительно нет дела до своей маленькой шлюшки, почему бы не дать ей сделать освежающий глоток воды? Или хочешь остановить ее?
Он пожал плечами.
— Да нет. Чем аккуратнее, тем лучше. Пусть себе пьет.
Рэчел слушала этот диалог с растущим оцепенением. Не важно, говорила она себе. Теперь уже не важно, что она смотрит на эту почти неземную красоту и по-прежнему хочет его. Она уже мертва, так что все равно.
Рэчел шагнула вперед и выхватила шланг из рук Кэтрин. Люк не пошевелился, не сделал ни малейшего жеста, чтобы остановить ее, и наблюдал за происходящим с отстраненным любопытством. Она поднесла струю воды ко рту. Вода была холодная, со слабым металлическим привкусом, и Рэчел набрала ее полный рот. А потом выплюнула на Кэтрин.
Та усмехнулась, утерлась ладонью и покачала головой.
— Глупое дитя. Там столько цианида, что он все равно убьет тебя. Просто это займет чуть больше времени.
Рэчел замерла, ожидая, когда начнутся судороги, пытаясь распознать вкус смертоносной отравы.
— Я думала, у цианида запах жареного миндаля, — сказала она.
Кэтрин пожала плечами.
— Не знаю, никогда не пробовала. — Впрочем, в следующий момент на ее лицо набежала тень беспокойства. Она внимательно посмотрела на Рэчел.
— Все в порядке, — лениво протянул Люк. — А тело пахнет жареным миндалем после. Наступает цианотичный шок, и человек синеет, не успев еще упасть. Почему ты не синеешь, Рэчел? — мягко полюбопытствовал он.
Она повернулась к нему.
— В воде нет цианида?
— Догадка представляется мне вполне логичной. Кто-то, должно быть, выбросил инсектициды и заменил их на что-нибудь безвредное. Например, на известку. Интересно, кто мог такое сделать? Он порушил все твои планы, Кэтрин.
Лицо Кэтрин исказилось в безобразной ярости.
— Нет! — пронзительно завопила она. — Нет. — Она вскинула дрожащую руку и навела пистолет на Люка. — Нет! — И тут Рэчел бросилась ей в ноги и оттолкнула в сторону.
Пистолет выстрелил в воздух… раз… другой… Кэтрин отшвырнула Рэчел, и та упала на камень. Оружие снова танцевало в дрожащей руке убийцы.
Люк поймал обезумевшую старуху одной рукой, обхватил за шею другой и резко дернул. Что-то сухо треснуло, и голова Кэтрин безжизненно свесилась набок.
Он уронил тело на пыльную землю, где оно и замерло в неловкой позе. Люк поднял голову и посмотрел на Рэчел пустыми глазами.
— Она мертва, — глухо выдавил он.
Голова еще кружилась, и Рэчел не спешила вставать, съежившись у большого камня, являвшегося частью садового интерьера.
