и переживаний.
Счастье, радость, ожидание, спешка, задор. А порой и смех.
Не знаю почему, но в такие моменты внутри зарождалась лёгкая зависть и немного тоски. Ведь по-настоящему такие эмоции я испытывал крайне редко. Порой мне искренне хотелось ощутить весь спектр столь приятных ощущений, но, увы, практически всегда сознание одолевало раздражение, гнев, ярость и злоба. К подобному невозможно полностью привыкнуть, ведь постоянно балансируешь на грани опасности.
Впрочем, не это самое страшное. Самое страшное — это ожидания заключительного момента, когда ты можешь потерять себя, тем самым раствориться в Пустоте и нанести вред тем, кого ты знаешь. Тем, к кому ты привык. Именно поэтому лучше быть одному.
В такие моменты я неистово ненавидел всеми фибрами души тех двоих, кто подарил мне жизнь. Уж лучше бы придушили в постели как безродную собаку и закопали в какой-нибудь яме. Уж лучше бы такая быстрая кончина, чем эта медленная пытка. Уж лучше бы полный конец, чем постоянные припадки безумия. Уж лучше смерть, чем такая проклятая жизнь. Вот только по какой-то причине рука не поднималась вздёрнуться на ближайшем суку. Попросту не хватало духу. Что-то внутри теплило надежду на лучшее будущее.
— Ну да, так и есть, — одними губами пробормотал я. — Надежда же умирает последней.
В себя я прийти смог лишь тогда, когда перед глазами замаячила задумчивая физиономия Тара. Он по-прежнему что-то пытался рассмотреть во мне, но я лишь внутренне скривился.
— Чего уставился? — с холодком вопросил я, а после кивнул головой в сторону трапа. — Катись давай.
— Да ты еще тот добряк, как я погляжу, — хмыкнул весело иномирец, а после на моё скрытое изумление протянул мне руку. — Спасибо…
Пару мгновений я так и стоял, размышляя над таким жестом, а после нехотя пожал ладонь.
— Проваливай уже, — тяжело выдохнул я, закатывая глаза.
— Думаю, мы еще увидимся, — тихо рассмеялся парень, медленно отстраняясь прочь.
— Буду молит Сущее, чтобы этого никогда не произошло, — не остался я в долгу, но в ответ смех стал только громче.
Пару минут мы стояли и наблюдали, как воздушное судно удаляется прочь, а еще через минуту оно полностью растворилось в вечерних облаках.
— Проклятье! — вдруг выпалил негромко Ганграт, когда мы уже находились на границе Среднего и Верхнего города. — Я своими собственными глазами увидел сына иномирного хранителя!.. Не верится даже.
— Не нужно так орать, — остудил его пыл падший серафим, поспешно оглядываясь по сторонам. — Говори тише.
— А кто-то еще успел с ним подраться, — подлил масла в огонь Рамас, а затем своим затылком я ощутил, как вся четверка с насмешливым видом уставилась мне в спину.
— Послышалось, что ли? — мрачно изрёк я, медленно поворачиваясь в их направлении. — Или прямо сейчас вы захотели дополнительных трениро…
Однако довести свою речь к задуманному финалу я не успел, потому как в сознании стал зарождаться настоящий ураган. Голова попросту трещала по швам. От наплыва знакомой агонии тело невольно пошатнулось и припало на левое колено. Из-за невыносимой пытки дрожащие руки сами схватились за голову, потому как терпеть подобное стало невыносимо, а из горла вдруг вырвался кашель с диким хрипом.
Что за⁈ Какого хе… ЗАРАЗА! БОЛЬНО! КАК ЖЕ, СУКА, БОЛЬНО!
— Ранкар⁈ Ты чего⁈ — в один голос переполошился квартет Осколков, резко подскакивая ко мне и подхватывая за руки. — Что случилось⁈ Ты бледнее самой смерти.
— Не… знаю… — едва разборчиво прохрипел я. — Ничего… не… понимаю…
В мыслях сейчас блуждала только одна мысль. Настал тот самый день. День, когда я могу потерять себя. День Безумия и Пустоты. Глаза практически сразу налились кровью, но ответы на все вопросы пришли практически в одно мгновение с нарастающим землетрясением. И небывалым облегчением. Кто бы знал, как я был рад этому чувству! Уж лучше так, чем впасть в нескончаемое неистовство.
Подступающая опасность…
Ни с того ни с сего, наряду с земной дрожью сработал протест. Лишь через секунду я полностью осознал, что спазм боли предупреждал о невероятной опасности.
Над Мергарой внезапно сработали все сигнальные сети, окружающие город и следом раздался пронзительный вой сирен, который ознаменовал о чем-то плохом. Взгляд по-прежнему был размыт, но сквозь всю пелену я увидел, что небо над городом стало багроветь, а затем прозвучал рёв и треск грома, который раздавался прямиком из сердца Мергары. Дворца Хаззаков. Кто-то попытался разрушить защитный массив над крепостью.
— Быть такого не может… — пробормотал шокировано Рамас, а после его слов практически со всех сторон стали разноситься множественные крики паники. — Мергара должна быть защищена! Они не могут так просто сюда придти!
— О ЧЕМ ТЫ⁈ — не понял я тифлинга переходя на рык, потому как остатки боли по-прежнему били по мозгам. — Кто они⁈ Что происходит вообще?
— Разлом Инферно! — выпалил как на духу Рамас, глядя в небо. — Демоны! Вторжение демонов! Но этого быть не может! Мало кто может пробить проход из мира демонов, — однако практически сразу тот вновь осёкся и стал оглядываться по сторонам, словно искал кого-то. — Правда, если только это не захотел сделать…
— Архидемон… — заключил за другом Тэйн, а после потащил всех в сторону Верхнего города и впервые на своей памяти я услышал, как падший кричал, что было сил. — ЕСЛИ ЭТО АРХИДЕМОН, ТО СЕЙЧАС ТУТ НАЧНЕТСЯ НАСТОЯЩИЙ ХАОС! ЗА МНОЙ! ЖИВО…
Но стоило нам пробежать чуть больше сотни шагов, как в голове я услышал сонный зевок, а далее раздался заспанный голос Альяны:
« А? Ранкар? Что происходит? Я чувствую, что тебе больно, — однако практически сразу та осознала суть случившегося, а может быстро прочла мысли, но её тон моментально сменился на необычайно встревоженный. — Во имя Древних! Только не говори, что у нас опять проблемы! Тебя хоть на минуту можно оставить без присмотра?»
Привет, малышка. Рад тебя видеть. Сейчас ты как нельзя вовремя…
* * *
Аххеский пантеон.
Аккарит. Твердыня доминирующего дома Креамх.
Личный кабинет главы доминирующего дома.
Примерно то же время…
В любое другое время подобных гостей Креамхи принимали бы со всем гостеприимством и почестями, но сегодня был совсем иной день. Сегодняшние гости прибыли лично и инкогнито, а не воспользовавшись проекцией. Да и явились они далеко не для празднования, а для обсуждения весьма важных дел. Такие сборы среди союзных домов происходили редко, но
