возможное. За меня это сделал наставник.
— Зато сейчас он вернулся с доброй вестью, Мэри. Бернетт затеял эволюцию в сейфе банка, сегодня же. Калифорния платит ресурсами и тварью пятого уровня за власть над городом. Но военные — не рабочие, они не станут резать для него мешки. Ты же знаешь военных… Мэр заберет мальчика, чтобы помогал, закроет вместе с собой. Кроме Генри никто не сможет открыть сейф быстро, а взорвать его не позволят военные. Мэр захочет убить Генри, когда тот завершит подготовку. Но Генри убьет его раньше.
— Это шанс. — Сосредоточенно вслушиваясь, кивнула Мэри.
— Надо помочь Генри. С остальным мы справимся. — Выдыхаясь, просипел легкими наставник.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Остались отрезы от болотной осы?
— В хранилище общины, но туда не пройти. Только те, что в тебе и во мне.
— Хорошо, — еле заметно кивнул Дэвид. — Забери тот, что во мне и приживи Генри. Еще отдай ему иглу, — дернул он правой рукой.
— Если не получится, ты потеряешь ее навсегда…
— Если не получится, я потеряю все, — горели упрямством его глаза. — Верь мне, Мэри. Генри нужно оружие, способное убить наверняка. Бернетт мог позаботиться о защите тела. Уверен, он это сделал.
— Как скажешь. Я сделаю все по твоей воле.
Мне не хватало света, чтобы сказать наверняка, но казалось, что смотрела она на него с обожанием. Кольнула легкая ревность, но тут же унялась — разум помнил о предупреждении, и это помогало фильтровать собственные мысли.
— Генри, — обернулась ко мне медик. — На что ты готов, чтобы спасти себя, Летку, наставника и всю общину?
— На все, леди.
— Как насчет небольшой капельки боли, чтобы подтвердить свои слова? — Замерцали ее глаза.
— Я готов, леди.
— Садись на пол, рядом с постелью. Правую руку, Генри, — руководила она.
А я, кусая губы, понимал, что другого выхода все равно нет, подчинился.
Меня устроили поудобнее, затем, попросив закатать рукава до плеча, положили правую руку поперек груди наставника. Его правую же руку уложили рядом — и холод его кожи вновь коснулся моей.
— Генри, не пугайся, сейчас ты не сможешь шевелиться. — Объясняла Мэри. — Ты все будешь чувствовать. К сожалению, так нужно. Иначе игла не приживется.
Я хотел кивнуть, но уже не смог — тело словно застыло. В этом ощущении не было напряжения мышц, не было вообще ничего — просто будто бы уснул и не в силах пошевелиться. Оставалось наблюдать, как Мэри касалась руки наставника — проводила вдоль нее, от запястья почти до локтя, словно вычерчивая линию. Пока, наконец, кожа не раздалась в сторону, обнажая длинное ложе под мерцавшую гнилостно-зеленым спицу сантиметров пятнадцать длиной.
«Я не видел ее под кожей», — отстранённо заметил я.
Оставив спицу на месте, Мэри положила пальцы на мою руку — и мир взорвался океаном боли. Мне разрезали руку — провели ногтем вдоль, делая удивительно ровный разрез. Мне создали ложе из плоти внутри раны — и слезы боли скатывались с щек.
— Дэвид, можно. — Шепнула она в напряженной тишине.
И спица гнилостного цвета шевельнулась в ране наставника, чтобы медленно перекатиться в мою руку и удобно устроиться в свежей ране, выжигая ее дополнительно, ворочаясь в ней, словно зверь, устраивающийся поудобнее в прелой листве — продавливая ее, расшевеливая, расширяя.
Если бы я мог, то потерял бы сознание. Но все еще смотрел, как нечто чужеродное заявляет на мою плоть и кровь свои права.
«Подсоединено оружие третьего уровня. Проверка ранга эволюции… Проверка пройдена. Отдан полный контроль управления. Успешного использования!»
И боль исчезла, словно не было никогда — а от закрывшегося шрама разошлись волны удовольствия. Словно мурчание зверя, признавшего хозяина.
— Потерпи. Потерпи, родной, — шептала Мэри. — Терпи, это сложно, но так нужно. Оно скоро наестся. Оно поймет, что не надо убивать тебя целиком. Оно захочет тебя подчинить — признай его волю. Оно захочет плоти, захочет есть — такова его природа. Оно тоже хочет стать сильнее. Но это будет не сразу, сейчас ему достаточно тебя, твоей молодости и силы. А вечером ты накормишь его плотью мэра. Пообещай ему добычу — вспомни талант мэра, вспомни силу мэра. Чувствуешь, как оно дрожит предвкушением?..
Оно не дрожит, оно ждет моей воли, как охотничий пес при виде наглой дичи. И смотрит он на вас. Но мэр — да, он будет интереснее.
— Прости нас, мальчик, что делаем это с тобой. — Раздался хрип наставника. — Верь мне, это ненадолго. Завтра я избавлю тебя от… Этого… Мэри, мы завершили. Теперь помоги ему. Сними боль.
Теплая волна прокатилась по всему телу — эйфория, жар удовольствия. И одновременно вернулся контроль над телом — от неожиданности я рухнул на пол, инстинктивно прижимая к себе руку.
— Прости меня, Генри, — села на пол рядом Мэри, осторожно гладя меня по волосам. — Прости и пойми, так нужно.
Наверное, нужно. Наверное, правильно. Наверное, слезы на моем лице, оставшиеся от волны боли, вызывали сочувствие и беспокойство.
Но на их месте я бы встревожился куда сильнее.
Потому что это — я точно вам не отдам.
Нечто в руке согласно шевельнулось.
Глава 14
Офицер с сомнением смотрел то на циферблат вскинутых на уровень груди часов, то на мое лицо.
— Опоздание на восемь минут, гражданский. Пробить бы тебе в череп, но, похоже, кто-то это уже сделал. — С некоторым даже сочувствием добавил он.
В зеркало я не смотрел, но ощущения в теле были самые паршивые — на ногах, если честно, держался с трудом.
Для начала, помощь Мэри оказалась временной — вряд ли вообще какое обезболивающее поможет, если вырезать из руки часть мяса и подселить туда нечто. Пусть даже это самое «нечто», словно чувствуя мою боль, излучало чувство вины.
Ну и под конец, вид усугублялся тем, что меня банально побили. Дэвид забеспокоился, что я стану слишком беречь руку, и потому мэр почувствует подвох, поэтому распорядился мой недуг замаскировать — ногами и руками охраны.
Так что, по иронии, я вновь избитый под конвоем еду к мэру… Ладно хоть челюсть в этот раз не трогали — вшили под лопатку амулет для борьбы с ментальными воздействиями. Но, кажется, пару ребер все-таки треснули — глубоко вдыхать было больно.
В качестве легенды —
