Путилин сделал паузу, строго глядя в глаза Шумилову, словно проверяя, как тот его понял. Затем извлёк из кармана жилета часы с императорским вензелем — не иначе как Высочайший подарок! — и добавил:
— Сейчас семнадцать часов 28 сентября. Потрудитесь до семнадцати часов 29 сентября представить своего убийцу.
С этими словами он, не прощаясь, вышел за дверь.
Полицейский доктор, на протяжении всего разговора продолжавший обрабатывать ступни Шумилова, посмотрел вслед Путилину и покачал головой:
— Очень сердит Иван Дмитриевич, ну очень! Нечасто таким его можно видеть!
На душе Алексея Ивановича скребли кошки. Он винил себя за проявленное ребячество — ведь желание забрать припрятанные Безаком векселя было ребячеством чистой воды! Результат проявленной самонадеянности был весьма печален: Шумилов упустил подельника Семёновой; векселя Безака не сумел сохранить и отдал их Путилину; отчасти раскрыл последнему результаты работы Карабчевского; получил от начальника Сыскной полиции ультиматум и тем подвёл своего работодателя. Всё вышло как — то предельно глупо. Хуже всего было то, что Шумилов теперь не мог ходить; врач запретил нагружать ноги в ближайшие дни. Алексей почувствовал себя настоящим инвалидом и ощущение собственной беспомощности лишало его оптимизма.
Весь путь до дома, проделанный в компании Агафона Иванова, Алексей мучился угрызениями совести. Агафон не лез ему в душу и дипломатично разговаривал о погоде. Подъехав к дому на Фонтанке, сыщик сбегал за дворниками, которые на руках донесли Шумилова до квартиры. там Алексей написал короткую записку Карабчевскому, в которой просил последнего немедленно к нему явиться, и отправил с нею одного из дворников.
Госпожа Раухвельд была шокирована видом забинтованных ног Шумилова и поначалу решила, что он попал либо под ломового извозчика, либо под омнибус. На чём основывалось это умозаключение Шумилов так и не узнал, но её искренний испуг несколько развеселил повесившего было нос Алексея. С присущей женщинам практичностью, госпожа Раухвельд тут же озаботилась поисками кресла — каталки, благо среди её квартиросъёмщиков был практикующий врач. Не прошло и часа, как в распоряжении Шумилова уже оказалось большое скрипучее сооружение на больших колёсах, которые надлежало крутить руками. Алексей ещё не овладел толком управлением креслом и, развлекаясь, катался по комнатам, как появился Карабчевский.
Вообще — то, Николая Платоновича следовало ожидать позже, возможно даже утром следующего дня. Но записка Шумилова, видимо, до такой степени его встревожила, что он примчался на зов без промедления.
— Слава бежит впереди Вас! — объявил Карабчевский, снимая и подавая пальто горничной, — Меня уже оповестил Боневич о револьверной стрельбе в доме Швидленда и о том, что туда направил стопы сам Путилин. Скажите, какого…
Он не закончил фразу, поскольку на пороге гостиной появилась госпожа Раухвельд, с болью в голосе воскликнувшая:
— Так в Вас, Алексей Иванович, стреляли из пистолета? И Вы это скрыли?
Шумилову оставалось только укоризненно посмотреть на Карабчевского. Тот, впрочем, и сам понял, сколь неосторожен оказался в своих выражениях. Дабы разрядить ситуацию, Алексей Иванович представил Карабчевского госпоже Раухвельд:
— Перед Вами тот самый господин Карабчевский, о словах и делах которого Вы не раз имели возможность читать в наших газетах. Николай Платонович, познакомьтесь с уважаемой хозяйкой этого милого моему сердцу уголка Мартой Иоганновной Раухвельд. Госпожа Раухвельд замечательна уже тем, что на протяжении последних шести лет терпеливо сносит все мои холостяцкие выходки. Кроме того, она отучила меня от моего малороссийского «гэканья» и теперь я разговариваю правильным русским языком.
На самом деле Шумилов избавился от своего донского акцента ещё в училище правоведения, но лесть, как известно, берёт города даже лучше смелости. Госпожа Раухвельд мгновенно смягчилась, пригласила мужчин к чаю и они пообещали непременно «выйти к столу», после чего направились в кабинет Шумилова.
— Скажите, Алексей Иванович, какого рожна Вы очутились в доме Швидленда? — спросил Карабчевский, едва закрыв дверь.
Шумилов обстоятельно пересказал ту цепь событий, что привела его на Разъезжую улицу, о неожиданном выходе Безака с револьвером в руке, о последовавшей драке. Наконец, как можно точнее воспроизвёл разговор с Путилиным.
— Я понимаю, почему начальник Сыскной полиции решил лично побывать на Разъезжей, — задумчиво проговорил Карабчевский после того, как Шумилов закончил рассказывать, — После визита к Вам Иванова и Гаевского он понял, что у нас что — то есть. Разумеется, встревожился. Ведь наш успех фактически означает провал официального следствия, не сумевшего отыскать настоящего преступника. Путилин интересовался фамилиями..?
— Я дал понять, что без Вашей санкции ничего конкретного не скажу. — ответил Шумилов, — Поэтому Путилин пока ничего не знает ни про Семёнову, ни про Безака.
— Насчёт последнего я с Вами не соглашусь. — возразил Карабчевский, — Если Безака узнал приказчик домоправителя можете быть уверены, что эту фамилию уже знает и Путилин. Другое дело, что он пока не имеет понятия о роли этого человека в деле Мироновича, но это вопрос времени. Они его поймают и раскрутят… всё выложит, голубчик.
Помолчав немного, адвокат заговорил на другую тему:
— Расскажите мне, пожалуйста, как прошло посещение кассы Мироновича? Как вела себя Семёнова? Как Вам показалась обстановка на месте преступления?
— Семёнова, безусловно, знает расположение предметов в помещении кассы, прекрасно там ориентируется, обстоятельно и точно воспроизводит детали преступления. Чувствует себя в «интерьере убийства» уверенно: из прихожей прямиком прошла в маленькую комнатку, где находилось кресло с трупом Сарры. Рассказ о собственных действиях в момент убийства и их мотивация убедительны. Только в кассе я понял, почему труп девочки оказался в кресле: женщине в длинной было крайне неудобно душить жертву на полу, так для этого пришлось бы либо вставать на колени, либо ложиться. Если же жертва находилась в кресле. то проделать это можно было стоя.
— То есть, Ваше мнение сводится к тому, что убийство Сарры Беккер — это дело рук Семёновой? — уточнил адвокат.
— Да, это сделала она. У меня в этом теперь нет никаких сомнений. Собственно, их и раньше не было.
— Она объяснила происхождение воска на полу прихожей?
— Да, причём абсолютно естественно. Это она жгла свечу во время поиска ключей…
— Но ведь все свечи Мироновича оказались целы?
— Семёнова всегда носит с собою в сумке свечной огарок. Я попросил её показать — и она его достала из сумки.
— М — да, женщина со свечой в сумке… такое не придумаешь! — удивлённо покачал головой Карабчевский. — А что со спальным местом погибшей девочки?
— У неё действительно имелся топчан в одной из дальних комнат. Я его без труда отыскал. Но в этой комнате, видимо, в последние дни появились мыши. Когда эти комнаты занимала семья Беккер мышей не было; скорее всего, они держали кошку. Но после переезда в Сестрорецк кошка исчезла и мыши осмелели. Соседство с мышами малоприятно, так что нетрудно понять для чего Сарра захотела переночевать в комнате за кухней. Для этого она попросила дворника Прокофьева переставить новую мебель, поставленную там. Всё это естественно, вполне логично…
