и этот Пижон, который торговал оружием, если верить Чику, и верно приятели Пижона, лежавшие в коридоре.
Из карманов Пижона Майкл извлек коробочку сигарет, которую тут же отбросил в сторону. Затем вытянул бумажник, ключи, свернутый в четверо листок бумаги, перетянутый резинкой тугой рулончик, еще что-то и два магазина к пистолету. Все это барон Милтон неторопливо рассовал по своим карманам. Встал, чувствуя новый прилив боли.
Здравый смысл подсказывал ему, что нужно поскорее бежать отсюда: рядом полицейский участок и бармен или кто-то в зале мог набрать тревожный номер на эйхосе. Несмотря на это ясное понимание Майклу вдруг стало все равно что будет дальше. Исчезла та радость от собственной победы, которая трепала его сердце несколько минут назад. Отчаяние от происходящего с ним, резко сменившее радость тоже исчезло. Исчез даже страх, что был его неизменным спутником все эти дни или даже всю жизнь.
Сделав два шага к свету, Майкл бегло осмотрел «Каракурт», выщелкнул магазин и вставил новый. Держа оружие наготове, прошел мимо здоровяка, лежавшего на полу, выглянул в зал и пошел через него к входной двери. Краем глаза увидел Проказницу — ту шлюху, которой покупал виски. Она, испуганно поглядывая на него, вся сжалась, попыталась забиться в угол, говоря своим видом: умоляю, не подходи!
«Ну и дела!», — мелькнуло в сознании Майкла. — «Теперь люди до ужаса боятся меня! Кем ты стал, барон Милтон⁈».
Когда он поднимался по крутым ступеням, пришла еще одна мысль. Мысль на удивление глупая: пойти в полицейский участок и сдаться. Так на самом деле было проще: его бы просто посадили в тюрьму, как Элизабет. Навсегда решили бы его судьбу, и все эти проклятые мучения, страхи последних дней, сменились бы определенностью — определенностью серой стены и решетки на маленьком окне. Но барон тут же отверг эту мысль, потому что она была очередным проявлением трусости. А он не имел права быть малодушным. Быть может сами боги, к которым он взывал там, возле истекающего кровью Пижона, снова и снова ставят его в такие условия, чтобы он нащупал в себе тот мужской стержень. Тот самый стержень, о котором несколько раз говорил граф Елецкий. И эту твердость в себе самом, которая определяет его место в жизни, барон Милтон, кажется, нащупал сегодня.
Пока Майкл находился в «Three Old Barrels» туман загустел еще больше. Теперь даже не было видно Эссекс-роуд — только мутный свет фар проезжавших эрмимобилей. Поправив пистолет, который он сунул за пояс, Майкл пошел к пешеходному переходу. Справа замигали красные огни, раздался вой полицейской сирены. К нему добавились прерывистые звуки еще одной. Возможно полицейские эрмики спешили к бару, откуда только что вышел Милтон.
— Эй, Профессор! Эй! — из тумана словно призрак появился Чикуту с натянутым почти до самых глаз капюшоном. — Давай, бегом отсюда! Ты хоть понимаешь, куда мы влезли⁈
Майкл молча пожал плечами и поспешил за ним.
Когда они пересекли Эссекс-роуд перед носом визжащего тормозами «Моргана», ацтек пояснил:
— Эти уроды, которых ты пострелял, из людей Сладкого Хариса. Тот здоровый вроде как его доверенный. Видел я его морду на сходке под Dolly’s Tower. Сечешь, чем пахнет? Это дерьмо даже не пахнет, а воняет на весь Лондон!
— Не знаю о чем ты, — отозвался Милтон, чувствуя лишь боль в плече и нежелание ни о чем говорить.
— Как не знаешь? Харис! Сладкий Харис — он торгует наркотой. Он первый в Уайтчепеле и Майл-Энд! Он, вроде как собирается подмять Шордитч. Сечешь? Если я морду того не перепутал, то дела наши хуже, чем дерьмо в подъезде! И эта сука-Проказница!.. — Чику обернулся на «Three Old Barrels», красная вывеска которого едва виделась в тумане. — Она меня знает, и их знает! Она же шлюха — она нас точно предаст. Понимаешь? Ее даже уговаривать не надо — сама побежит к Харису, чтобы ему услужить. Надо было ее кончить там же! Всех надо было кончить!
— Итак много смертей, — угрюмо произнес Майкл. И что он должен был понять, из сказанного Чикуту? Сейчас барон Милтон понимал лишь боль в плече и желание, скорее добраться до дома Синди.
— Они убьют нас, Профессор! Тупо расстреляют прямо на Чиксан, как уже было с Дарсоном. Здесь Костлявый не поможет! Даже Бомбей здесь бы не помог! Нахуя ты начал стрелять⁈ — с горечью вопросил Чикуту, сворачивая в проулок и сам понимая глупость своего вопроса.
— Потому, что они начали стрелять в меня, — Майкл замедлил шаг и тяжко вздохнул.
— Ты Пижона обчистил? У тебя же не было ствола. Ствол его? — ацтек дерганым шагом обошел перевернутый мусорник.
— Да, — Майкл поправил «Karakurt», который норовил выползти из-за пояса.
— Покажи, что еще взял? — Чикуту остановился, затем сделал пару шагов к ящикам у стены какой-то лавки.
Барон Милтон хотел было сказать, что покажет потом, когда доберутся до дома Синди, но интерес, сколько денег было в бумажнике Пижона, и что там за пакет и рулончик с чем-то, оказался выше. Он тоже шагнул к ящикам, держа навису левую руку, правой начал выкладывать добычу из карманов.
Едва он выложил первый предмет — небольшой шелестящий пакет, Чикуту схватился за голову и возвопил молитву своим недобрым богам.
* * *
За время, которое мы провели за столиком в обособленной кабинке ресторана «Сент-Джеймс», я понял: Бабский не такой уж плохой менталист. У парня имелся талант, не выдающийся, но заметный. Стоянку и мой «Гепард» он нашел не без помощи Наташи Бондаревой — я чувствовал, как она настойчиво посылала ему ментальный сигнал. Не могу сказать, что этот факт усилил мои подозрения относительно милейшей Натали Петровны, ведь связь между членами группы в «Грифоне» — штука совершенно обыденная, даже обязательная во время боевых операций. Но, с другой стороны, наша миссия на землях Коварного Альбиона еще не началась, а значит по внутреннему уставу подразделения «Грифон», Бондарева не была обязана помогать Бабскому. Да, я ей это позволил, оставляя заботу о запоздавшем члене нашей команды на ее усмотрение. Однако от того, что она оказала ему помощь, не стоило делать вывод, будто штабс-капитан каким-то особым образом связана с поручиком Бабским.
Когда мы собрались в кабинке ресторана, и я начал знакомить их с задачами предстоящей операции. Наталья Петровна была совершенно собрана, достав блокнот, часто делала записи, даже рисовала какую-то схему, несколько раз переспрашивала меня о кое-каких моментах по
