с пенсиями мухлюют, или, там гуманитарку ту же тырят — это у меня в голове плохо укладывается. — Мам, ты ведь хотела со мной о чем-то поговорить, ведь так? Так вот, напоминаю, что мы уже скоро приедем домой, а ты о своей проблеме не заикнулась даже.
— Володь, да я даже не знаю… — замялась мама. — Мне вчера только в голову пришло, а сейчас думаю, может ерунду придумала какую…
— Давай, делись уже, — подмигнул я. — Вместе и подумаем, ерунда это или нет.
— Ты ведь в «Самсон» заниматься ходишь? — вдруг спросила мама.
— Все так, — кивнул я.
— А хозяина этого клуба знаешь? — мама бросила на меня быстрый взгляд.
— Француза? — удивленно вскинул брови я. — Ну, виделись, конечно. Хоть и не задушевные приятели.
— Можешь нас познакомить? — решительно выпалила мама.
— Так, вот теперь я жажду подробностей! — прищурился я. — У тебя какие-то проблемы?
— Да надо отвадить одного придурка, — поморщилась мама.
— Ну давай-давай, начала говорить, так рассказывай! — потормошил я ее.
— Да обычное дело по нынешним временам, — махнула рукой мама. — У нас же завод встал окончательно, ты ведь знаешь. Ну и кое-кто поухватистее склады начали использовать под свои делишки. Товары таскать и перепродавать по мелочи. А недавно там завелся товарищ один, мамкин, блин, рэкетир… Взялся этих торгашей потихоньку пощипывать. Ходит по территории с парой хмурых мужичков, разговорчики скользкие ведет. Ну, ты знаешь, какие. Времена, мол, опасные, раскошеливайтесь на защиту.
— И к тебе подкатывал? — спросил я.
— Нет, меня пока что не трогал, — усмехнулась мама. — Боится еще по старой памяти.
— Так это кто-то из заводских что ли такой ушлый? — спросил я.
— Ага, — кивнула мама. — Из охранников бывших. Со мной пока что расшаркивается и заигрывает. Мол, что-то ты меня, Валентина, на чай не приглашаешь, все такое…
— А Француз тебе зачем? — прищурился я.
— А Француз твой, если хочешь знать, в нашем районе один из серьезных авторитетов, — ответила мама. — Если уж и платить кому на спокойную жизнь, так лучше ему. Так, Володь, ты не бери в голову, пожалуйста, это мои дела, я с ними сама разберусь, нехитрая наука. А то у тебя, я смотрю, аж кулаки сжались. Просто познакомь нас, а договорюсь я сама.
— Без проблем, мам, — кивнул я. — Можно хоть сегодня. Вернемся домой, я поговорю с Грохотовым, а потом дойдем до «Самсона».
Минутная нахлынувшая злость откатила, уступив место холодному рассудку. Это все-таки девяностые. Вся эта рэкетирская тема, с которой неформалы, в среде которых я почти все время вращался, существовали как бы в параллельных вселенных. Парни на тонированных девятках не интересовали нас, а мы, соответственно, не интересовали их. Поскольку сам я эту эпоху на гражданке не застал совсем, ломиться с разборками нахрапом было бы делом тупым и неблагодарным. Но изучить вопрос все-таки имело смысл, вдруг пригодится.
— Сегодня — это прекрасно, — мама выдохнула с облегчением.
— Ты с отцом говорила? — спросил я, уже заранее зная, что она ответит.
— Что ты, конечно нет, — покачала головой мама. — Еще на разборки кинется, испортит только все. Незачем ему волноваться зря. Ты тоже не говори, понял?
— Понял, — усмехнулся я.
— И не тревожься ты так, все нормально будет, — мама положила руку мне на плечо. — Француз твой, судя по тому, что болтают, нормальный мужик, не беспредельщик какой. Мы договоримся. Ну, буду его парней обшивать с иголочки, никаких проблем. Пусть хоть одеваются нормально, лицо района все-таки…
— Ну ты даешь, мам, — усмехнулся я.
— А что это ты вдруг со Славой хочешь пообщаться? — спросила мама. — Вы же вроде как не очень ладили.
— Да спросить кое-что хотел, — сказал я. — Кроме того, мы уже нашли точки соприкосновения.
* * *
В прихожей пахло жареным луком, видимо, тетя Марина затеяла готовить ужин. Отец с Грохотовым играли в нарды в гостиной, Лариски дома не было, они с Бельфегором собирались в кино. Лену было не видать, может ее тоже дома нет, а может просто в комнате сидит и не жаждет со мной общаться. Мама тут же умчалась на кухню, разбирать сумки, а я направился к «мужской» части обитателей нашей квартиры.
— О, здорово, сын! — сказал отец. — Так, давай тогда сойдемся, что партия вничью, раз уж такое дело!
— Вот ты жук, Витя! — возмутился Грохотов. — Как проигрывает, так сразу на ничью! Нет уж, давай доиграем теперь!
— Ой, дались тебе эти нарды! — поморщился отец. — Корову что ли ты у меня собрался выиграть.
— Ну, корову — не корову, а щелбанов тебе наставлю опять, — самодовольно ухмыльнулся Грохотов.
— Дядя Слава, можно с вами поговорить? — с самым дипломатичным видом поинтересовался я.
— Вот видишь, у Володьки дело! — обрадованно воскликнул отец. — Какое тут доигрывать?
— Ну раз дело, тогда пойдем в комнате покалаякаем, — Грохотов тяжело поднялся с дивана, облокотившись на жалобно скрипнувший подлокотник. Кажется, он стал еще толще. Видимо, хорошо их
