Однако оставался еще Орр. Вскочив на ноги, он вцепился Николасу в горло и с яростным криком принялся душить суфлера. Крик сменился воем, когда Николас двинул противника мушкетом между ног. Пуританин, скуля, повалился на спину, и Брейсвелл бросился на него. Бой закончился. Прежде чем Николас успел нанести еще один удар, чьи-то сильные руки выволокли с хоров и врагов, и его самого. Горделиво ступая, на середину галереи вышел Лоуренс Фаэторн.
— Прочь с дороги! — прогремел он. — Я только что взял Арфлер!
Когда дым наконец рассеялся, на хорах, игравших роль городских стен, зрителям предстал торжествующий Генрих Пятый, готовящийся произнести заключительный монолог. В зале местами захлопали.
В это время внизу, в костюмерной, Николас как раз заканчивал связывать пуритан. Свою роль они уже отыграли, и рты их затыкали кляпы.
— Я случайно поджег весь порох, — с виноватым видом проговорил Дарт.
— Ты спас спектакль, Джордж, — радостно улыбнулся Николас. — Поздравляю!
Наградой актерам стала буря аплодисментов. Даже сэр Уэстфилд, покровитель труппы, не раз видевший спектакль, поднялся, выражая актерам свое уважение и восхищение. Зрителей очень впечатлила сцена осады Арфлера, особенно — трое актеров, которые сражались в пороховом дыму на хорах. Вместо того чтобы сорвать спектакль, Орр и Апчард только усовершенствовали его, против своей воли пополнив ряды комедиантов.
Когда обоих пуритан арестовали и увели, Николас почувствовал, что наконец может спокойно вздохнуть. Труппе больше ничто не угрожало, а поскольку мушкет был у Апчарда, и Николасу нечего было опасаться. Казалось, все опасности позади…
Наступило время пира. Актеры были в самом приподнятом настроении, и Николасу, как и остальным, не терпелось поскорее оказаться на кухне. Он считал, что по праву заслужил сытный ужин, и торопился отпраздновать вместе с труппой успех спектакля. Однако на пути к столу его остановил Клемент Эндерби.
— Прошу прощения, друг мой. Вы не могли посвятить мне несколько минут. Думаю, излишне говорить, как мне понравился спектакль, — начал Эндерби, когда они остались наедине. — Я просто в восторге. Давно у нас такого в Эссексе не было. Позвольте мне выразить искреннее восхищение «Уэстфилдскими комедиантами». А теперь, — глаза его сверкнули, — у меня для вас подарок. Думаю, вы его по праву заслуживаете.
— Подарок?
— Дэйви Страттон.
— Так вы знаете, где он?!
— Мы привезли его с собой, но об этом никто не знает. Я решил подождать с новостью и не беспокоить вас до окончания спектакля.
— Как он? — волновался Николас. — Мальчик здоров?
— Здоров, мистер Брейсвелл. Я оставил его у вас в домике. Ступайте и убедитесь сами.
Николас не мог удержаться и накинулся на Эндерби с расспросами, но Клемент отказался говорить что-либо еще. Не проронив больше ни слова, владелец Оуквуд-хауса вывел суфлера с черного хода, и они двинулись к коттеджам. В окне домика, где поселился Николас с друзьями, горел свет. Войдя внутрь, Брейсвелл тут же увидел мальчика, который понуро сидел в углу на стуле. Дэйви выглядел грустным и явно чувствовал себя неуютно.
— Добрый вечер, Дэйви, — сказал Николас.
— Добрый вечер, — пробормотал мальчик.
— Где ты был?
— В Оуквуд-хаусе.
— Но почему же ты сбежал?
Вдруг из сумрака навстречу Николасу шагнула женщина:
— Он хотел повидаться со мной.
— Познакомьтесь, это Кейт, — представил женщину Эндерби. — Здесь ее знают под именем Кэтрин Гоуэн. Ей очень не хотелось возвращаться в Сильвемер.
— Вы правы, сэр. Но так будет лучше для Дэйви.
Она взглянула на мальчика, и он ответил ей измученной улыбкой. Николас всмотрелся в стоявшую перед ним красивую молодую женщину, оглянулся на Дэйви, снова перевел взгляд на Кэтрин Гоуэн… Сходство было поразительное.
Николаса ослепила догадка. Вперед выступил Эндерби. Он положил руку на плечо мальчика и произнес:
— Вам надо поговорить с Кейт наедине. Эта беседа не для ушей Дэйви.
Он вышел вместе с мальчиком, плотно закрыв за собой дверь. Николас видел, в каком смущении находится женщина, стоявшая перед ним. Он предложил ей сесть, после чего и сам опустился на стул рядом. Кэтрин с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Дэйви сказал, что я могу вам доверять, — проговорила она.
— Я его друг.
— Да, он так и сказал.
— Он мне о вас ничего не рассказывал, — мягко произнес Николас. — Я и не думал, что его мать жива.
Женщина вспыхнула, но тут же опустила голову. Прошло несколько минут, прежде чем она нашла в себе мужество заговорить. Николас терпеливо ждал, чувствуя, каких усилий ей это стоит. Он попытался помочь ей:
— Значит, он отправился к вам; когда он в первый раз сбежал, там, в лесу, он хотел остаться с вами?
— Сэр, я объяснила ему, что он неправ, и заставила его вернуться.
— А на этот раз?
Она грустно пожала плечами:
— Я пыталась спрятать его в своей комнате, но какой от этого толк? Так не может продолжаться вечно. Мистер Эндерби — человек добрый, он хорошо ко мне относится. Я не могла от него долго скрывать.
— А когда Дэйви обо всем узнал?
— Когда я вернулась в Эссекс, сэр. Меня спровадили подальше, в Линкольн, чтобы никто ни о чем не узнал. Дэйви должен был вырасти в хорошей семье. Мне казалось, так будет правильно. Я была опозорена, сэр, — тихо произнесла она. — Мне оставалось только согласиться.
— Но вы все-таки вернулись.
— Я не смогла его забыть. Все время думала только о нем.
— Вы поддерживали связь с его отцом?
— Нет, — твердо ответила она.
— Он хотел, чтобы вы вернулись?
— Нет, конечно же, нет.
— Теперь я понимаю, почему мистер Страттон запрещал Дэйви появляться в Оуквуд-хаусе.
— Вы ошибаетесь, сэр. Мистер Страттон не отец Дэйви.
— Как так?
— Я бы и близко его к себе не подпустила, — сурово произнесла женщина. — Он жестокий человек…
— Что же случилось? — Николас взял ее за руку. — Я не намерен осуждать вас. Вы мать Дэйви, и он любит вас так сильно, что ради вас пойдет на все. Вы вернулись, чтобы быть к нему поближе?
— Да.
— И именно поэтому мистер Страттон запретил мальчику играть с его друзьями в Оуквуд-хаусе? Он увез мальчика в Лондон, чтобы он был подальше от вас?
— Дэйви так мучился, сэр. Он сильно страдал от разлуки со мной. Я не видела сына долгие годы и все ломала голову, где он, как он, что делает. А потом наступил день, когда я поняла, что не могу так дальше жить. Я знала, что он никогда не будет со мной, и все же мне хотелось быть к нему поближе.
