моей расы, смеете ли вы теперь рычать на своего хозяина? Обрушься на меня, как поток, сейчас, если посмеешь! Прежде чем твои змеиные клыки выпьют мою жизнь, я пожну твое множество, как созревший ячмень, из твоих отрубленных голов я построю башню, а из твоих искалеченных трупов воздвигну стену! Псы тьмы, черви Ада, черви земли, ворвитесь и попробуйте мою сталь! Когда Смерть найдет меня в этой темной пещере, ваши живые будут оплакивать десятки ваших мертвых, и ваш Черный камень будет потерян для вас навсегда – ибо только я знаю, где он спрятан, и никакие пытки всех Преисподних не смогут вырвать тайну из моих уст!”
Затем последовала напряженная тишина; Бран смотрел в освещенную огнем темноту, напряженный, как загнанный волк, ожидающий нападения; рядом с ним съежилась женщина, ее глаза горели. Затем из безмолвного кольца, которое парило за пределами света факелов, донесся неясный отвратительный ропот. Бран, готовый ко всему, вздрогнул. Боги, это была речь существ, которые когда-то назывались людьми?
Атла выпрямилась, внимательно прислушиваясь. С ее губ слетали те же отвратительные мягкие шипения, и Бран, хотя он уже знал ужасную тайну ее существования, знал, что никогда больше не сможет прикоснуться к ней, кроме как с душераздирающим отвращением.
Она повернулась к нему, и странная улыбка смутно озарила ее красные губы в призрачном свете.
“Они боятся тебя, о король! Клянусь черными тайнами Р'лайех, кто ты такой, что сам Ад трепещет перед тобой?" Они боятся не твоей стали, но ты сам своей абсолютной свирепостью души вселил неиспользованный страх в их странные умы. И они выкупят Черный камень любой ценой”.
“Хорошо”, - Бран вложил оружие в ножны, - “Они должны пообещать не приставать к тебе из-за твоего участия в работе этой ночи. И, ” его голос гудел, как мурлыканье охотящегося тигра, “ они передадут в мои руки Тита Суллу, губернатора Эббракума, ныне командующего Башней Траяна. Это они могут сделать – как, я не знаю. Но я знаю, что в старые времена, когда мой народ воевал с этими Детьми Ночи, младенцы исчезали из охраняемых хижин, и никто не видел, как приходили и уходили похитители. Они понимают?”
Снова раздались низкие, пугающие звуки, и Бран, который не боялся их гнева, вздрогнул от их голоса.
“Они понимают”, - сказала Атла, - “Принесите Черный камень в Кольцо Дагона завтра ночью, когда землю покроет чернота, предвещающая рассвет. Положите камень на атлар. Там они приведут к тебе Тита Суллу. Доверься им; они уже много столетий не вмешивались в человеческие дела, но они сдержат свое слово”.
Бран кивнул и, повернувшись, поднялся по лестнице, Атла следовала за ним. Наверху он обернулся и еще раз посмотрел вниз. Насколько он мог видеть, плыл сверкающий океан обращенных вверх желтых глаз. Но обладатели этих глаз старательно держались за пределами тусклого круга света факелов, и из их тел он ничего не мог разглядеть. До него донеслась их низкая шипящая речь, и он содрогнулся, когда его воображение представило не толпу двуногих существ, а роящиеся, раскачивающиеся мириады змей, пристально смотрящих на него своими сверкающими немигающими глазами.
Он зашел в верхнюю пещеру, и Атла установила блокирующий камень на место. Он подошел со сверхъестественной точностью; Бран не смог разглядеть ни одной трещины в кажущемся твердым полу пещеры. Атла сделала движение, чтобы погасить факел, но король остался здесь.
“Продолжай в том же духе, - прорычал он, - пока мы не выйдем из пещеры; мы можем наступить на гадюку в темноте”.
Сладко-ненавистный смех Атлы сводил с ума в мерцающем мраке.
Глава.6.
Незадолго до заката Бран снова пришел на заросшую тростником окраину Дагонз-Мер. Бросив плащ и пояс с мечом на землю, он разделся до коротких ученических штанов. Затем, сжимая в зубах обнаженный кинжал, он вошел в воду с плавной легкостью ныряющего тюленя. Упорно плывя, он достиг центра небольшого озера и там, развернувшись, устремился вниз. Море оказалось глубже, чем он думал. Казалось, он никогда не достигнет дна, а когда он это сделал, его ощупывающие руки не смогли найти то, что он искал. Рев в ушах предупредил его, и он выплыл на поверхность. Глубоко вдохнув освежающий воздух, он снова нырнул, и снова его поиски оказались бесплодными. В третий раз он исследовал глубины, и на этот раз его руки нащупали в иле на дне знакомый предмет. Схватив его, он выплыл на поверхность.
Камень не был особенно громоздким, но он был тяжелым. Он плавал неторопливо и внезапно почувствовал странное движение в воде вокруг него, которое не было вызвано его собственными усилиями. Оглянувшись через плечо, он отчетливо увидел водоворот на поверхности, как будто под него нырнул какой-то предмет. Держа Камень подмышкой, он переложил кинжал в другую руку и, ступая ногами по воде, погрузил лицо под поверхность и попытался проникнуть взглядом в голубые глубины. Внизу и позади себя он мельком увидел огромную тусклую массу, которая плыла за ним подобно тени. Казалось, оно приближается к нему, и он снова зажал кинжал в зубах и поплыл быстрее – не испуганный, а настороженный. Его ноги коснулись отмели, и он выбрался вброд на пологий берег. Оглянувшись, он увидел, что воды снова закружились, а затем утихли. Он покачал головой, выругавшись. Он не придал значения древней легенде, которая превращала Дагонз-Мер в логово безымянного водного монстра, но теперь он инстинктивно чувствовал, что чудом избежал смерти в той или иной форме. Изношенные временем мифы этой страны обретали форму и оживали на его глазах. Какая первобытная форма скрывалась под поверхностью этого предательского озера, Бран не мог догадаться, но то, что это была какая-то ужасная форма, он знал по своему смутному взгляду. В конце концов, у фенменов были веские причины избегать Дагонс-Мер.
Бран надел свои одежды, сел на черного жеребца и поехал через болото в унылом багровом свете заката, завернув Черный камень в свой плащ. Он поехал не к своей хижине, а на запад, в направлении Башни Траяна и Кольца Дагона. Когда он преодолел разделявшие их мили, наступила ночь, и красные звезды погасли. Полночь миновала его в безлунную ночь, а Бран все ехал вперед. Его сердце горело из-за встречи с Титом Суллой. Атла предположила, что он хотел помучить римлянина. У Брана не было такой мысли. Он намеревался дать военному губернатору шанс с оружием в руках – собственным
