кое-кого из молодёжи.
Бурка спокойно трусил впереди, и я решил, что опасность — не такая уж и большая. Барсы вроде бы что-то нашли. Ну, или поймали вражеского лазутчика.
Ещё пару шагов, и мы проникли под сень кедрового леса, как шубой закрывающего гору.
Незамеченными подкрасться нам не удалось: волки заволновались, уловив знакомые запахи, и стали приветствовать Бурку ворчанием и «поклонами». Они забавно здороваются, низко опуская голову к передним лапам.
Барсы стояли довольно плотной группой, но я без церемоний протиснулся поближе к Ичину. И Шасти протащил — крепко держа её за руку.
Только тут уже разглядел, что воины стоят вокруг лежащего прямо на тропе мужчины в окровавленной и грязной одежде.
Крылатые волки тоже тянули свои любопытные морды, но в центр группы не лезли. А Бурка полез. Скользнул между ног Ойгона и встал рядом со мной.
— Какого ты рода? — допрашивал чужака Ичин.
— Я из северной ветви, аламат, — выдохнул тот. — Меня зовут Каргил.
— Ну, допустим, — кивнул Ичин. — А здесь ты что делаешь?
Мужчина приподнялся, затравленно оглядываясь, но сочувствия в лицах барсов не нашёл. Может, кто его и узнал, однако голоса в защиту подавать не собирался.
Зато Бурка зарычал и прыгнул к чужаку. Рванул его зубами за рукав, заставив выпустить из рук что-то объёмное.
Чужак подхватил свою ношу, а Бурка вцепился зубами, пытаясь отнять.
Мешок?
— А в мешке у тебя чего? — спросил Ойгон.
— Это я должен отнести здешним волкам!
Чужак держал мешок обеими руками. Бурка не отпускал, ворча сквозь сжатые челюсти.
— А отдашь барсам, — усмехнулся Ичин.
Я оттащил Бурку, и один из воинов выхватил мешок из рук чужака и вытряхнул из него какой-то лохматый комок, воняющий падалью.
Бурка обиженно рыкнул, но не на меня, а на это, лохматое.
— Кто это? — спросил Ичин.
И я понял, что вижу отрезанную голову. Человеческую.
— Это Оён, — выдохнул чужак.
— Глава степной ветви рода волков? — удивился Ичин. — Кто убил его?
— Мы… — замялся чужак, а потом начал оправдываться: — Мы пришли в ставку нового правителя! Мы хотели служить терию Вердену! Правитель Юри убит, в нашей земле больше нет правителя! Оён привёл своих волков, чтобы они сложили оружие и принесли присягу…
Он запнулся, хотя никто не мешал ему говорить. Барсы осуждающе молчали.
— Значит, терий Верден не принял вашей присяги? — тихо спросил Ичин.
В его голосе не было злорадства.
— Терий Верден сказал, что предавшие раз, предадут и другой, — прошептал чужак. — Он велел отнести голову Майману, главе горной части нашего рода. Чтобы он знал — терий Верден скоро раздавит и остатки горных волков… Барсы! — Он приподнялся, вглядываясь в плохо различимые в темноте лица. — Терий Верден не считает вас за противников! Его колдуны пришли из нижнего мира и напустят на горы духов медленной смерти, пожирающих души! Вы все умрёте!
— Похоже, ты уже умер, — кивнул Ичин. — А разве хорошо воину умирать не от меча, а от страха?
— Зарубить его? — спросил Эгеле, один из молодых и скорых на расправу.
— Зачем? — удивился Ичин. — У того, кто предал свою землю и свой род — и при жизни нет пути на земле.
— Вы всё равно умрёте! — выкрикнул Каргил. — Вы — глупы, как олени!.. Вы!..
Лежащая на траве отрубленная голова его товарища вдруг начала распухать, подрагивая, как пчелиный рой!
Бурка толкнул меня лбом в колени, и я отлетел в кусты вместе с Шасти, которую крепко держал за руку.
— Назад! — закричал Ичин. — К оружию! Это ютпа!
Пока я выбирался из кустов, чудовище на тропе выросло. Теперь оно было похоже на огромную, больше быка, лягушку с хвостом, как у змеи и всего двумя трёхпалыми лапами. Зато рот был огромный, словно она вся состояла из него и утробы.
Ютпа беззвучно разевала беззубую пасть, способную проглотить любого из нас и пялилась абсолютно чёрными провалами глаз. Уродливая лягушачья морда была покрыта наростами, похожими на бородавки.
— Что это — ютпа⁈ — выкрикнул я.
— Тварь из тех, что охраняют подземный дворец Эрлика, — прошептала за моей спиной Шасти. — Нужно бежать. Они не боятся молний. И железо их не берёт, только дерево. Наросты на шкуре — полны яда!
Барсы, однако, не растерялись. Видимо, были уже знакомы с такими тварями.
— Зажигайте стрелы! — крикнул Ичин. — Уберите волков — её яд смертелен для них. Не касайтесь шкуры!
И тут же (видно, опытные воины сообразили раньше приказа) в тварь полетела первая пылающая стрела, угодив в уродливую голову.
Ютпа утробно забурчала и прыгнула. Воины попрятались за деревья, и ещё одна пылающая стрела врезалась прямо в брюхо чудовища.
— Бейте в глаза! — крикнул Ичин. — Не подходите близко — берегитесь яда!
— Сиди за деревом! — пригрозил я Шасти. — Не вздумай высунуться.
И вытащил из-за спины меч Камая.
— Железо её не берёт! — выкрикнула Шасти.
— Это непростое железо, — отмахнулся я и выпрыгнул на тропу прямо перед мордой монстра.
Расчёт мой был на то, что глаза у ютпы по бокам, и под носом ей будет трудно рассмотреть такого маленького врага. И тут я угадал.
А вот с мечом вышла проблема. Удар, способный разрубить человека пополам, даже не оцарапал уродливую морду. Только яд из бородавок брызнул так, что пришлось отпрыгнуть.
Зато ютпа меня наконец разглядела. И с урчанием прыгнула, разинув огромную пасть, чтобы заглотить целиком.
Я упал и откатился. Попасть под эту тушу означало примерно смерть. К счастью, очередная стрела отвлекла чудовище, воткнувшись туда, куда я целил — в морду.
Ютпа прыгнула снова — чем-то я ей понравится. Пришлось перекатиться и выскочить на тропу позади чудовища. Уводить её с тропы было бы плохим решением — барсам и без того было сложно целиться.
Нам мешала темнота — стреляли барсы на шум да подгадывали под вспышки чужих стрел. А уязвимых мест на туше, похоже, не было — только маленькие глаза, прикрытые здоровенными бородавчатыми надбровьями.
Из боков ютпы торчало уже штук пять стрел, что не мешало ей резво гоняться за мной.
Вспыхнул факел, полетел и упал на тропе, чтобы хоть как-то осветить «поле» битвы.
Я опять увернулся и кувырком ушёл ютпе вбок, рубанув мечом прямо по
