Зазвенела сталь, и яркий блик волнистого клинка ударил по глазам.
– Братья и сестры! – голос Редриха гремел над площадью, прокатываясь по Верхнему Городу и касаясь даже края Нижнего. – Храбрые воины и хранители мира! К вам обращаюсь я, Редрих, сын Теобальда Великодушного, покорный слуга Бракадии до своего последнего вдоха и капли крови! Знайте, что вероломное нападение Яна Хроуста, предательски убившего моего отца и ввергнувшего нашу родину в тридцать лет братоубийственных войн, продолжается!
Повисла тишина, но речь короля всколыхнула движение в толпе. Потрясенные люди поворачивались друг к другу. Солдаты, главы гильдий, даже послы выглядели пораженными до глубины души.
– Хроуст мертв, но его дело живет! – выкрикнул король. – Его прихвостни, по-прежнему ослепленные своими бредовыми еретическими идеями, украли наш покой. Они хотят, чтобы мы боялись повернуться друг к другу спиной! Хотят, чтобы мы с опаской ходили по улицам наших городов, чтобы забыли о боге и долге и отвернулись от наших детей. Они пытались украсть у нас Дар, убив Свортека подлым ударом в спину, как поступили и с моим отцом!
Редрих снова выдержал паузу, скользнув строгим взором по слушателям. Вряд ли с такого расстояния он мог рассмотреть выражения их лиц. Но горожане, чувствуя на себе эту тяжесть, невольно втягивали головы в плечи, словно речь была обращена к каждому по отдельности.
– Но враги ничего не добились этим! Дар не принадлежит одному человеку. Бог отдал его всем нам сразу, всей Бракадии! И пусть Свортека, моего друга и защитника, больше нет, его душа и его ярость находятся здесь, с нами!
Серые демоны всколыхнулись. Как раз в этот момент руки Мархедора, Борбаса и Дьорды тоже затрепетали в складках мантий, но никто этого не заметил.
– Я клянусь вам здесь и сейчас, что как Хранитель Дара сделаю все, чтобы защитить вас! Все мои силы да вольются в длань наших бесстрашных воинов! Все силы народа – на разгром вероломных предателей! Вперед, мое возлюбленное королевство! Здар, Бракадия!
Редрих снова вскинул кулак – и, перекинув оружие и штандарты из правой руки в левую, все присутствующие последовали его примеру. «Здар, Бракадия!» – разнеслось над рядами сначала нестройно, но с каждым новым повторением старинное приветствие звучало все сильнее, сливаясь в суровый хор. Демоны пришли в движение, ползая вокруг грифона короля, постоянно меняя форму, но никто уже не обращал на них никакого внимания – или делал вид, что не обращал. Гром голосов, бряцание доспехов, ржание растревоженных лошадей и нарастающий гул в толпе простых горожан, которые не попадали в ритм приветствия из-за эха и поэтому просто невпопад орали имя короля и его отца, рождали смешанный с ужасом экстаз.
И даже Рейнар с вытянутым кулаком сам не заметил, как выкрикивает имя короля со всей силой, на которую способна его грудь.
Хотя Такеш, закормленный блазнивкой, снова стал похож на полудохлую курицу, Мархедор вздрагивал всякий раз, как зверь поворачивался к нему. Хорошо: значит, хоть что-то человеческое осталось в этой живой кукле. А может, и не хорошо, ведь на этом звере Мархедору предстоит провести немало часов. «Лучше бы он провел их без истерик, иначе его я тоже сброшу в пропасть», – думал Рейнар.
Он снаряжал грифона на ту же самую миссию, но теперь с напарником из Гильдии Чудес, который несколько дней назад успел поучаствовать в его пытках. Если все пройдет как следует, они с Мархедором и очередной группой следопытов нападут на след маленькой ведьмы, Морры и Фубара. Вторая группа, состоящая из отборных воинов Бракадии и включающая Дьорду, самую способную из троицы Последующих, соберется в Тхоршице и будет ждать вестей. Ничего не напоминает? История повторяется…
«Хватит, – сказал он себе. – Ты слишком много думаешь. Делай, что велят. Захочется подумать – покури мадеммы, а лучше хорошенько стукни себя по лбу».
Он накинул плащ поверх легкого кожаного доспеха без каких-либо знаков отличия. Подняв голову, столкнулся со своим кривым отражением в натертом до блеска латном доспехе гвардейца и хмыкнул, глядя на заросшее лицо и растрепанные волосы. Рейнар специально не стригся и не брился даже перед парадом, зная, что его снова отправят на миссию, где дворянская опрятность может сыграть ему не на руку. А если честно, разве после случившегося не все ли равно, что он похож на побитую собаку?
Явился Редрих, который так и не снял ни сияющего доспеха, ни торжественной мины с сурового лица.
– Мой король. – Рейнар встал на одно колено и склонил голову к протянутому перстню Свортека. Мархедор последовал его примеру. На сей раз Редрих не стал останавливать герцога. Напротив, он долго держал Рейнара и Мархедора на коленях, прежде чем позволил встать.
– Магистр Мархедор, – произнес король, внимательно вглядываясь в Последующего, – надеюсь, ты оправдаешь надежды, возложенные на тебя гильдией и лично мной.
– Мой король, – склонил голову Мархедор. – Я заслужил величайшую честь, о какой только мог мечтать. Я не подведу тебя, даже если это будет стоить мне жизни.
Редрих чуть слышно хмыкнул. Его глаза с оттяжкой, как-то нехотя метнулись к Рейнару.
– Герцог Рейнар, последний из рода Митровиц. – Король чеканил слова, словно клинок, – в его голосе не прозвучало ни единой теплой ноты. – Вот ты и пришел к своей вершине, сын мой. Ступай аккуратно. Я рассчитываю на тебя.
– Мой король, я не знаю никого, кто был ко мне так великодушен, как ты.
Неласково царапнув ногтями лицо у виска, Редрих притянул его к себе поближе. На миг яркие янтарные глаза встретились с мутными зелено-желтыми. Рейнар успел поймать презрительный прищур и зажмурился. Он не имел права отвечать на эту мимолетную угрозу. Да и что он мог противопоставить этой воплощенной властности, человеку, чье имя только что выкрикивала многотысячная толпа, едва сдерживавшая восторженный плач?
Короткий, похожий на укус поцелуй толкнулся в его лоб.
– Вместе мы защитим Бракадию и всех, кто нам дорог, – прошептал король ему на ухо, и в ладонь Рейнара на мгновение нырнула его рука. Потом Редрих резко отпустил его, почти оттолкнул и сам отпрянул.
Два крошечных зуба…
Рейнар был уверен, что потерял их навсегда на том берегу.
– Здар, Бракадия, – отозвался он и вскинул правый кулак в небо.
Латерфольт привел Шарку к незнакомой женщине. Та, хитро улыбаясь, отвела ее в дальнюю комнату, где стояло напольное зеркало, а рядом на стуле лежал новый подарок егермейстера. Шарка не сразу поверила, что это белое платье, расшитое жемчугом, действительно предназначено ей – оборванке, нищенке… шлюхе. Пусть из зеркала на нее смотрела уже не та чумазая беглянка, что смывала с себя кровь и грязь в приюте Хоболя, – но уж точно ей не по чину были эти длинные рукава до пола, совсем как у высоких особ, и белый, такой яркий, что глазам становилось больно на него смотреть.
