Угрожающе размахивая секирой, Тори приблизился к схватке, с некоторой озабоченностью размышляя, как бы ему ввязаться в драку. Несколько секунд он колебался, подняв оружие и размышляя, куда бы его вонзить, не задев в этом сплетении огня-рук-ног-голов-рогов Оина. Примерился. Как дровосек поднатужился перед ударом и… Ударить не успел, а исчез под клубком, из которого доносился жалобный вой попавшего в переплет Балрога и сочная ругань на неизвестный дикарский песенный мотив, которую издавал Оин.
Уругу теперь рвался из пещеры, не помышляя более о нападении. На открытом пространстве ему удалось избавиться от гномов, которые всерьез решили прикончить Балрога. Оин совсем не по геройски отлетел в сторону, а вслед за ним и Тори. Причем Оин сразу же вскочил, и, не обращая внимания на отсутствие оружия, снова ринулся в атаку.
Но к этому времени Уругу был уже далеко. С трудом оторвавшись от погони, он расправил крылья и взлетел. Багровое пламя погасло, и поэтому казалось, что Балрог исчез, растворился во тьме. Зато орки, гонимые злой волей, на которых отступление Уругу никак не повлияло, хлынули в разломанный проем Ворот. Оин и Тори оказались отрезаны от товарищей.
Неистовый быстро нашел в темноте потерянный топор, развернулся к врагам:
— Балин еще жив, — прорычал Оин прямо в скалящиеся морды. — Мы нужны ему! Прочь с дороги!
И тотчас же битва превратилась в бойню. Тори замер на несколько секунд, снова пытаясь разобраться, кто и где в этой каше из тел, крови, железа, звуков… И все же врагов было так много, что даже Неистовый не мог пробиться сквозь бесконечные ряды. Что-то ударило Тори по голове. Гном отмахнулся и с изумлением понял, что держит в руке, защищенной кольчужной перчаткой, орочий ятаган. Великан сжал пальцы, и сталь жалобно хрупнула в ладони. Орк попытался вырвать остатки оружия, но гном рывком подтянул тварь к себе и стиснул пальцы на уродливой башке, защищенной ржавым шлемом. Шлем смялся, орк заверещал, чувствуя, как хрустит его собственный череп…
Тори вскинул секиру. Отливающая голубым сталь зловеще сверкнула в полумраке. Это лезвие рубило камень — что ему орки! Не год, не два, а целых сто двадцать лет мастер-молотобоец Тори вместе с мастером топора Фраром создавали его. Лони однажды признался, что готов отдать левую руку за право владеть этим оружием, и даже Оин иногда заглядывался на секиру.
— Да, мы еще повоюем, — сказал Тори, словно отвечая на заданный давным-давно вопрос.
Секира описала ровный круг, в полной мере наслаждаясь свободой. Сталь запела, не замечая щитов, мечей, костей. Еще круг, еще, и еще! Тори поймал дыхание, как будто на работе, в кузнице. Он, потомок князей Ногрода, был лучшим в гильдии молотобойцев. Он мог работать много часов без передышки, к нему приводили молодых гномов, чтобы показать, как должен работать настоящий молотобоец. Гном пошел в самую гущу врагов, и они отпрянули, не в силах сопротивляться неудержимому напору. Шаг. Еще шаг. И еще..
Оин, мгновенно понявший ситуацию, пристроился за великаном, прикрывая ему спину, добивая раненных. Скорость и умение владеть ситуацией — вот что отличало Неистового Оина, и что требовалось в свое время государю Трейну. Здесь же была нужна только сила, та, что сейчас в полной мере высвобождалась великаном. Тори не бил — он крутил секиру вокруг себя. Это было похоже на падение старой, пятивековой сосны, и, казалось, ничто не могло удержать это бесконечное падение.
Тори шагал, и где-то на краю сознания чувствовал, что вот так и должен был шагать в глубине Мории, неся на плечах умирающего друга. В тот раз он не смог донести, не смог сделать столько шагов, сколько нужно. Но теперь он дойдет, обязательно дойдет. А потом…, не болезнь это была вовсе, а отдых, во время которого надо было набраться сил, так необходимых сейчас.
Они прошли сквозь сломанные створы Великих Ворот, сея на своем пути смерть. Казармы были полны врагами — здесь пришлось задержаться. И только потом пройти мост через Морийский ров. Первый зал тоже оказался заполнен орками. Возле ворот во Второй зал топтались два тролля, держа в руках бревно-таран. Гномы переглянулись — и ринулись вперед, не обращая внимания на сыплющиеся отовсюду удары — мифриловые доспехи делали подгорных воинов почти неуязвимыми. Оин дикой кошкой прыгнул на первого. Второй тролль, взревев, перехватил бревно и попытался им взмахнуть. Но Тори уже был рядом, схватился за дерево левой рукой. Ему показалось, что на мгновение в тупых глазках чудища мелькнуло недоумение, когда секира, прогудев, обрушилась на уродливую голову. Некоторое время тролль продолжал стоять, потом откинулся назад, все еще не понимая, что произошло… Тори вырвал из слабеющих лап бревно и запустил им в бегущих орков. Оин к тому времени расправился со своим врагом. Они встали плечом к плечу, и тут Тори почувствовал, что Неистовый падает. С тревогой и болью в сердце он подхватил товарища. Оин потерял сознание, руки и лицо его были сильно обожжены. Мало того, Тори увидел, как капли крови медленно просачиваются сквозь кольчугу. Белая нательная рубаха стала красной. Старые раны Неистового гнома, до этого заживавшие на нем невероятно быстро, сейчас открылись и кровоточили.
— Казад! — рявкнул великан, делая еще один шаг вперед, раскручивая секиру, зная, что ему придется продержаться еще немного, пока остальные, те, кто остался за воротами, поймут, что происходит. За спиной лязгнул засов. Тори улыбнулся и сделал еще шаг…
Первую половину битвы Ори провел в борьбе за жизнь Балина. Когда все кончилось, он еще раз помыл руки, быстро облачился в доспехи, взял топор и, не глядя на старую знахарку, выскользнул из пещеры. Он сражался в первых рядах, храбро оборонялся и исступленно бросался в атаку при первой же возможности, не чувствуя усталости, хранимый от смерти и ран судьбой.
Когда затих звон оружия и в забаррикадированные двери перестал ломиться таран, а в залу принесли Оина и силой затащили Тори, гном-лекарь сел прямо на пол. Глаза его были сухи, но в горле словно застрял огромный волосяной ком, который было невозможно ни проглотить, ни выплюнуть. Он поднял глаза. Почти все кто остался, собрались сейчас вокруг него. Многие ранены, некоторые едва держатся на ногах от потери крови и усталости.
— Разобьемся на десятки и пересчитаемся, — негромко скомандовал Ори. Ему подчинились без колебаний.
Холодок пополз по спине Ори, когда он понял, что каждый второй гном остался на поле боя. Из людей уцелело лишь три десятка мужчин, которые сражались с гномами в одном строю и сумели вовремя отступить. О судьбе
