мелких должностных лиц. Сработало и сейчас.
– Извините. – Охранник привстал и подался к окну, заговорил вкрадчивым шёпотом. – Увезли её утром. Дымову. Соседка нашла на лестничной клетке. Полиция тут с утра, «скорая приезжала». Увезли, короче.
– Куда?
– В морг. Куда ж ещё.
13
Этим утром меня разбудил солнечный зайчик, я открыла глаза и увидела на стене идеальный круг солнечного света. От мысли, что тот же солнечный свет падает сейчас и на тебя, я зарыдала. Как же я благодарна Создателю за его безграничную щедрость, за ту божественную милость: он позволил нам существовать рядом друг с другом, он вдохнул любовь в наши души! Милый, это же настоящее чудо! Счастье, как ток, струится сквозь меня. Милый, милый, милый – я жажду написать это слово ещё тысячу раз! Огромными, огненными буквами, написать прямо по небу – милый!
Я сидел в какой-то пивнушке на бульварах и читал новое сообщение от Ангелины. Пиво не помогало, я заказал водки. Официантка, тощая девчонка с кольцом в ноздре, вернулась и опасливо поставила рюмку на край стола. Должно быть выражение моих глаз не внушало доверия. Или что-нибудь ляпнул уже. Если начистоту, то я совершенно не мог вспомнить, как очутился в этом пустом подвале.
Торжество нашего мира неизмеримо величественней, чем сумма его составных частей, ведь все компоненты вселенной не просто собраны в кучу, между ними существует тайная связь, магическая и животворящая. Именно неразрывность этой связи и есть квинтэссенция жизни, суть и смысл бытия. Такое же божественное притяжение связывает и нас – тебя и меня. Соединившись в одно целое, мы обретём…
Я выругался, громко и матерно. И даже стукнул кулаком по столу. Тут же вслух извинился, дотянулся до рюмки и залпом влил в себя водку. Официантка пряталась за колонной, её нервное отражение мне было прекрасно видно в зеркале за стойкой бара. За пыльным стеклом подвального окна прошли женские ноги в ядовито-зелёных босоножках.
…так много нужно обсудить, столько интимных нюансов.
Я пишу и ощущаю твоё присутствие своим локтем, словно ты сидишь рядом, совсем рядом. Идеальный способ поведать о любви под шум дождя и листвы; узор, сотканный из прикосновения ветра к щеке, из сплетения рук – так просто, так мудро, с такой заботой…»
В приоткрытую дверь на кухню (а может, в кладовку) мне был виден кусок пола в шахматных квадратах кафеля – чёрный-белый, чёрный-белый; оттуда же полетал задорный бубнёж радио (а может, телевизора). Я продолжал сжимать пустой стакан с засохшими кружевами пены, три белых ободка – у верхней кромки, ровно посередине и у самого дна – раз, два, три. Двинув стакан к краю, я разжал руку. Большой палец начал мелко и часто подёргиваться, я зажал его внутри кулака. Кулак спрятал под стол. Нет, всё-таки радио.
Я должна тебе кое в чём признаться. Умоляю не сердиться и тут же простить меня – ладно, милый? Да, я за тобой немножко подглядываю. Чуть-чуть подсматриваю. Не сердись ради бога, ведь делаю это я не из пустого любопытства или порочных наклонностей – я ж не какая-то чокнутая нимфоманка или грязная извращенка, – хотя (тут я щеками краснею-краснею-краснею), когда утром ты вышел из душа, такой гладкий, такой сладкий, в хрустальных капельках росы, я не смогла удержаться и начала трогать себя – там, внизу. Я подарила себе оргазм в твою честь. Вот этими юркими пальчиками, которыми сейчас я выстукиваю тебе письмо. Ты ведь не будешь сердиться на меня за такие шалости? А когда ты одевался…
Я медленно выпрямился, положил мобильник на стол и накрыл его ладонью. Под рубахой сползла щекотная струйка, будто муравей пробежал. Я нашёл глазами официантку, кивнул. Мелкими шагами она приблизилась, но не подошла, а остановилась на безопасном расстоянии.
– Вам водки? – настороженно спросила, косясь на телефон под моей рукой. – Или пива ещё?
Я на всякий случай накрыл телефон ещё и правой ладошкой. Бережёного бог бережёт.
– Фольга есть? – тихо спросил.
Её губы округлились и задали беззвучный вопрос. По выражению безропотной обречённости – такие лица изображают на иконах мучениц – я понял, что начинаю оправдывать её худшие опасения.
– Фольга, – повторил я спокойно. – Алюминиевая фольга? На кухне? Есть?
– Наверное…
– Будьте любезны. Принесите. Полметра, – добавил. – Пожалуйста.
Я постарался сделать доброе лицо. Лицо нормального человека, который вовсе не сходит с ума. Которому просто вдруг понадобилась алюминиевая фольга – не так много, полметра.
Она вернулась с рулоном, положила передо мной. Нас разделял стол.
– Спасибо. И водки ещё. Будьте любезны.
Оторвав кусок фольги, я аккуратно запеленал телефон. Получилась плитка шоколада. Спрятал свёрток в карман брюк. Бедро ощутило плоскую твёрдость вражеского присутствия. Я понятия не имел, поможет ли экспромт с фольгой уйти из-под слежки. Искать в сети рекомендации на эту тему было бы чистым безумием. Наверняка Егор из техподдержки знает, но звонить Егору тоже нельзя. Ступать теперь нужно осторожно. На цыпочках.
Официантка вернулась с водкой, наверняка она рассчитывала увидеть на мне новенькую шапочку из блестящего тонкого металла. Нет, дорогуша, нет! Я подмигнул ей и попросил счёт.
14
Поймал такси, доехал до Таганки, до площади. Заплатил наличными, вылез из машины. Перешёл на ту сторону, рядом со «Звёздочкой» должен быть салон – да, точно, вон жёлтая вывеска.
Паренёк в канареечной майке с именем «Андрей» на пластиковом значке пропустил меня внутрь. Второй продавец за прилавком в глубине комнаты объяснял что-то квадратного вида тётке в носках и сандалиях.
– Чем могу вам помочь? – спросил Андрей.
– Да-да, помочь…
Стараясь не дышать на паренька водкой с пивом, я ласково взял его за локоть. Мы отошли в угол, где стоял рекламный щит с безукоризненной красоткой в полный рост на фоне необитаемого карибского пляжа. «Тариф „Летний“ – побалуй себя любимого!» летели белые буквы по райскому небу. Кокосовая пальма томно изгибалась над волнами цвета медного купороса, красавица в канареечном купальнике тянула к нам руку с телефоном, на экране которого была её точная копия, в таком же купальнике и с таким же телефоном, на экране которого…
– Слушаю вас, – мягко отвлёк меня паренёк. – Какой у вас вопрос?
– Вопрос… Вопрос такой, Андрюша… – Я запнулся, пытаясь сформулировать фразу, которая бы звучала относительно вменяемо. – Так. Вопрос: существуют ли какие-то настройки, которые позволяют не регистрировать входящий звонок?
– Заблокировать?
– Нет. Не заблокировать. Не регистрировать.
– А-а! Закодировать?
– Нет-нет. – Я прижал пальцы к вискам. – Сейчас…
– Можно поставить фильтр на конкретные имена или номера, можно…
– Погоди, Андрюша, не сбивай с толку… Вот, допустим, тебе кто-то звонит…
– Понял-понял! Вы имеете в виду
