Уйын.
— Первым мы называем то место, где вы сейчас находитесь, но вряд ли вы говорите о том же самом, а вот второе?.. — Катил задумался. — Уйын… Игра?.. Странное название для мира… — Он поднял глаза. — Расскажите о каждом.
— Ну тогда я об Уйыне, а Художник о нашем с ним родном доме, он оттуда недавно пришел… — Угрюм было раскрыл рот, начиная рассказ, но так и замер, не произнеся больше ни слова с округленными в немом звуке губами, и вытаращенными как у рака глазами.
Из дальних дверей вошла девушка. Белоснежное платье, подчеркивающее идеальную фигуру, расшитое узором все той же цветущей земляники, перетянутое на талии, которую можно без труда обнять сомкнутыми пальцами двух рук, красным пояском, стелилось по полу, полностью скрывая ноги. Воздушный плащ без капюшона, как фата невесты, как паутина, спадая с плеч, тянулся за ней следом, вздрагивая на ворсинках ковра нервной волной. Черные волосы, заплетенные в две тугие косы, стянутые на лбу все тем же венком земляники, перекинутые на высокую грудь, притягивали гипнозом взгляд друга. Карие глаза, из-под длинных ресниц, смотрели на незнакомцев с нескрываемым любопытством. Тонкие брови, крыльями сокола оттеняли белый, без единой морщинки лоб.
— Ты тоже пришла послушать моих гостей, доченька? — Улыбнулся ей Катил.
— Да, батюшка. — Она подошла к трону и встала сзади. — Слухи терзают город, и мне стало любопытно.
— Это моя дочь, Еляк. — Мотнул головой Его Преосвященство себе за спину. — От нее у меня нет секретов.
Все это время не сводящий с девушки взгляд, и даже переставший дышать Угрюм, вздрогнул, так как локоть Максима впился ему в бок, вернув к реальности.
— Очень приятно. — Он внезапно покраснел, и опустил глаза. — А я Игорь. — Он осекся. — Ой, простите, Угрюм.
— Что же вы замолчали, Игорь-Угрюм? Продолжайте рассказ. — Она улыбнулась, и друг окончательно залился краской. Но все-таки взял себя в руки, и заговорил.
Ничего нового Максим не узнал. Угрюм был скуп на описания, и постоянно спотыкался в фразах, едва поднимая глаза. Когда он закончил, Гвоздев перехватил инициативу и расписал свой покинутый мир, в самых лучших красках.
Катил не перебивал, и даже не задавал наводящих вопросов, изредка вскидывая удивленные брови, а в конце встал, и задумчиво пройдясь по залу вернулся на трон.
— Такого нельзя придумать. — Хмуро произнес он. — Так откровенно врать, не пытаясь увязать ложь с реальностью? Тут надо быть полным идиотом, но ты на него непохож. Значит все, что я услышал правда. Вы не люди, вы пришельцы сразу из двух неизвестных мне миров. Что же, думаю вы можете помочь, так как удивить вас, пожалуй, уже нечем, и страх в ваших душах минимален, тем более что вы уже знакомы с моим младшим братом, трон которого ждет его возвращения уже много веков.
Но просьба, с которой я к вам обращаюсь не о брате. Заметьте, именно просьба. Я еще никогда и никого не просил, только приказывал. — Он внимательно посмотрел в глаза друзей, оценивая их реакцию на свои слова, и удовлетворенно кивнув продолжил. — Для начала я кое-что расскажу. Так вы поймете, почему вас так негостеприимно встретили на моей земле, а также, с чем вам предстоит далее столкнуться.
Глава 24 Пещера страха
Им выделили для проживания целый дом. Как по большому секрету сообщил один из сопровождающих стражников, в этом доме еще никто и никогда до них не жил. Правда Максиму показалось, что эту тайну велел сообщить сопровождающему их воину сам Катил, чтобы придать своему отношению к гостям пущей значимости. Умный мужик, если можно так назвать существо, созданное Полозом, с него станется.
Так называемые апартаменты, построены были исключительно для гостей, но так как подобных никогда не появлялось в земляничной локации, то помещение постоянно пустовало, но, несмотря на это, каждый день тщательно убиралось. Зачем это делалось, не понимал никто из чуди, ибо из соседнего мира в гости зайти могла только беда, что она довольно регулярно, хотя и не часто делала, но с волей местного владыки никто спорить не решался.
Огромное помещение, с тремя спальнями, просторным залом, столовой и кухней, наличие последней было абсолютно бессмысленно, так как друзей предполагалось кормить исключительно во дворце, хотя попить чаю в перерывах между подвигами, никто не запрещал, а этих самых подвигов, судя по просьбе Катила, предполагалось совершить два. Минимальное количество недорогой, но удобной мебели, никаких ковров, в чистом виде минимализм.
Обшитые доской стены, такой же дощатый потолок и пол, все отполировано и покрыто лаком. Простенько, без изысков, немного по-канцелярски, но чисто и удобно. Что еще нужно, чтобы отдохнуть после тяжелого пути?
Угрюм сидел напротив Максима в невысоком кресле-качалке, и мечтательно прикрыв глаза думал о чем-то своем, а явно не об общих интересах. Гвоздев, покачиваясь в таком же удобном предмете мебели, с понимающей улыбкой за ним наблюдал, не мешая предаваться грезам. Игорь заслужил немножко покоя, и капельку безмятежного счастья, хотя бы вот так, в мечтах.
— Какая женщина. — Вздохнул неожиданно, не открывая глаз Угрюм. — Я первый раз в жизни, не знал, как себя вести. Поверишь, братан, смутился как пацан на первом свидании. Она ресничками хлоп, а у меня сердце: «Тук», — и остановилось. Думал сдохну. Дышать-то нечем стало.
— Она не человек. — Усмехнулся Максим. — Не глупи. У вас не может с ней быть никакого будущего.
— Сам ты, не человек. — Не обиделся Угрюм, и вздохнул. — Знаю все, а поделать ничего с собой не могу. Зацепила она меня. Не по-детски припекло. Может просто надоело одиноким волком по жизни бегать, а может… — Он не договорил, и только тяжело вздохнул.
— Так женись, заведешь семью, а там, чем черт не шутит, и детей нашлепаете с пяток, премию от своего загадочного института получишь. — Засмеялся Гвоздев. — Кто его знает, этого Полоза, может за этим нас сюда и затащили, чтобы тебя оженить с этой Еляк?
— Премия, это конечно хорошо. — Поддержал его, улыбнувшись друг. — Но я и без деток на свадьбу согласен, да только вот папаша вряд ли обрадуется такому зятю-нелюдю.
— Просьбу его исполним, славой великой себя покроем, и так и быть, походатайствую перед владыкой. Сосватаю. — Максим попытался быть серьезным, но не сдержался, и рассмеялся.
— А,
