Зная это, Кернер беспокоился не о ней, а о своей молодой неопытной коллеге.
Все более и более опасаясь, что ситуация выйдет из-под контроля, Йенс даже подумал, не вызвать ли подкрепление, но побоялся спугнуть преступника. Этого они не могли себе позволить, если хотели найти Виолу живой. При всей сложности положения им оставалось только одно – идти дальше.
Следуя за подозреваемым по ночным улицам, коллеги сменяли друг друга каждые пять минут. Так прошло полчаса. У Йенса сложилось впечатление, что программист нарочно петляет, на всякий случай запутывая следы.
Когда он нырнул в парк у Штайнбекского пруда, снова настала очередь Карины, которая мгновенно исчезла в темноте. Рольф посмотрел на Йенса, и тот перешел на его сторону, потому что парк располагался там.
– Только бы она не…
Пронзительный крик не дал Кернеру договорить. Коллеги переглянулись и припустили во весь опор. Йенс оказался быстрее и, на ходу вынув из кобуры пистолет, первым вбежал в парк.
Впереди угадывалась какая-то горбатая фигура – наверное, мужчина с рюкзаком. Комиссар уже готов был подать голос, когда кто-то схватил его сзади и утащил в кусты.
11
– Пст! – шепнула Карина, и через несколько секунд Рольфа Хагенаха постигла та же участь, что и Йенса. – Наш программист спугнул любовную парочку, – тихо пояснила она и указала, в какой стороне исчезла горбатая тень.
У Йенса бешено колотилось сердце.
– Черт, а я уж подумал…
– Пойдемте, – сказал Хагенах. – А то он от нас оторвется.
Подозреваемый действительно успел уйти достаточно далеко. Коллегам потребовалось некоторое время, чтобы найти его на маленькой улочке, мощенной булыжником.
– Больше не расходимся. Держитесь за мной! – приказал Йенс и повел товарищей по огромному спальному гетто Мюммельманнсберга.
Несмотря на поздний час, здесь еще было довольно много народу. В основном люди передвигались маленькими группками, на фоне которых трое полицейских в штатском не бросались в глаза. В этом микрорайоне орудовали уличные банды, уровень преступности был высокий. Что здесь понадобилось программисту «ботанистого» вида?
Он подвел полицейских к двенадцатиэтажной жилой башне, стоящей в окружении других таких же вытянутых коробок. Все вместе они напоминали «Тетрис». Подозреваемый не раздумывая вошел в подъезд.
– Скорее за ним! – крикнул Йенс. – А то потом попробуй-ка найди его среди стольких квартир…
До сих пор Кернеру не приходило в голову, что похититель может прятать жертву в таком районе и в таком здании. Ну а вообще, почему нет? В этих муравейниках каждый заботится только о себе, соседи друг другом не интересуются. Надо лишь сделать так, чтобы крики не были слышны на улице. Некоторым преступникам удавалось десятилетиями прятаться от властей в подобных местах.
Йенс распахнул дверь, и коллеги вбежали в вонючий подъезд. В этот момент лифт поехал. Они бросились к нему и стали смотреть на табличку, на которой загорались номера этажей.
Кабина остановилась на девятом.
– О'кей, – сказал Йенс, – будем его брать. Кто поедет на лифте?
Хагенах выступил вперед и нажал кнопку вызова.
– Это привилегия старших. Шагом марш, молодежь!
Йенс и Карина стали подниматься по лестнице. До третьего этажа они шли вровень, но потом он почувствовал учащенное сердцебиение и начал задыхаться. Чертовы сигареты! К тому же ему следовало бы включить регулярные тренировки в свой повседневный распорядок дня. Только вот повседневности как таковой у него не было.
А Карина убегала все дальше и дальше. Не сбавляя темпа, преодолевала марш за маршем, в то время как Йенс постоянно останавливался и цеплялся за перила. Она не оборачивалась и не спрашивала, как он там. За это комиссар был ей очень благодарен.
На восьмом этаже он уже собрался умирать. Господи, какой стыд… Все, никаких больше сигарет!
Когда Кернер вполз на девятый, коллеги уже ждали его. Карина, на чьем лбу блестело несколько капелек пота, воздержалась от комментариев, зато Хагенах не мог не пошутить:
– Зря я тебе лифт не уступил. Мертвый ты нам ни к чему.
Йенсу было не до того, чтобы вступать в словесную перепалку. Он старался снова заставить собственное тело себе подчиняться.
– Четыре квартиры, – прошептала Карина, указав на серые двери. – Лангшайд, Озгюн, Кальк и Ибрамич. Я пыталась что-нибудь подслушать, но безрезультатно. У Лангшайдов работает телевизор, у остальных тихо. Придется проверить всех по очереди.
Йенс оглядел лестничную площадку и засомневался. Двери расположены почти вплотную друг к другу. Разве можно четыре года держать здесь кого-то взаперти и не привлечь внимание соседей?
– Не нравится мне все это, – признался он.
– Но парень зашел сюда и никуда не выходил, – задумчиво произнесла Карина.
– Делать нечего, придется будить людей, – сказал Йенс и громко постучал в дверь с табличкой «Лангшайд».
Открыл пожилой господин в трикотажной майке, обтягивающей толстый живот, который он, очевидно, еле таскал. В квартире действительно работал телевизор. Появление трех полицейских, похоже, нисколько не удивило старика.
– Что вы можете сказать о своих соседях по этажу? – спросил Йенс, назвав себя и представив коллег.
Герр Лангшайд почесал неопрятную голову.
– Старый Кальк – добрая душа, но уже почти ничего не слышит и не видит. Озгюн с женой – спокойные приятные люди. Он работает в управлении дорожного строительства. Дисциплинированный, вежливый. Не то что Ибрамич. И я еще плачу со своей пенсии налоги, чтобы кормить таких дармоедов!
– А как выглядит герр Ибрамич? – спросил Йенс.
– Как бандит. Напомаженные черные космы и борода. Просто жуть берет, честное слово! В прежние времена таких типов тут не водилось.
Йенс описал программиста и спросил, не видел ли герр Лангшайд человека с такой внешностью. Старик снова поскреб череп, и на пол посыпались хлопья перхоти. На майке, обтягивающей его огромное пузо, комиссар заметил желтые пятна.
– Был такой, я пару раз видел. Но не здесь, наверху, а внизу. И в нашем доме он точно не живет – по крайней мере, официально. Я бы знал. Ну а втихаря здесь кто только кого только не прячет… По-моему, я пару раз видел, как тот парень выходил из подвала.
– Из подвала? Вы уверены?
– Думаю, да. Дня два назад я как раз пришел из магазина и хотел…
– Большое спасибо, герр Лангшайд, вы нам очень помогли, – сказал Йенс.
Ему нужно было посовещаться с Рольфом и Кариной, но старик все стоял у приоткрытой двери и с любопытством наблюдал за ними.
– Возвращайтесь, пожалуйста, в свою квартиру.
– Зачем?
– Затем! – ответил Кернер грубее, чем следовало бы.
Герр Ландшайд попятился и закрыл дверь. Но Йенс почти видел, как тот прижимается к ней ухом с другой стороны, и поэтому спустился вместе с коллегами на этаж ниже, прежде чем прошептать:
– Похоже,
