улице шел сильный снег, поэтому он остался, и мы выпили немного, чтобы согреться… Он такой добросердечный человек, когда по-настоящему узнаешь его. Довольно практичный в своем подходе к вещам. И его татуировки, они тянутся до самого низа, если ты понимаешь, что я имею в виду. Я никогда не видела такого мастерства, пока не увидела Коннора… Я люблю мужчин с татуировками. Он какой-то необузданный.
Она лжет? Должно быть, она лжет. Или Коннор один из тех мужчин, которые заводят беспечные интрижки на одну ночь и ничего об этом не думают? Он вполне мог бы быть таким человеком, если судить по его прошлому. Разве он не признался, что у него было несколько отношений, но ничего серьезного? Я полагаю, это не мое дело, но мне хочется кричать от этого. Тем более когда я вспоминаю, как Коннор сказал, что у него много работы, и отказался от моего приглашения на ужин вечером после включения рождественских огней. Глупая дурочка с красным вином, снова приглашающая его на свидание после того, как выпила слишком много. Только для того, чтобы обнаружить, что вместо этого он пошел к Айне под предлогом, что ему нужно наверстать упущенное на работе.
– Надеюсь, он ничего не подхватил. – У костра раздается несколько вздохов. – Я имею в виду, из-за еды.
Я беру газету и машу группе.
– Я иду спать. Увидимся со всеми позже.
Я топаю прочь, зная, что на этот раз Айне одержала верх. Мог ли он действительно быть настолько поверхностным, чтобы прижаться к ней губами? Конечно, у него более высокие стандарты, чем это. Да, конечно, она потрясающе красива и похожа на супермодель, но характер у нее как у дохлого кролика.
Я несу газету в фургон Ракели и прошу ее перевести ее для меня. Она быстро просматривает его.
– Здесь ничего подобного не сказано, Флора. На самом деле это очень лестно! Это говорит о том, как прекрасно, что среди нас так много фургонщиков, которые все присоединяются к веселью и приезжают в город, чтобы помочь. Здесь нет ни одного плохого слова о тебе.
– Я должна была догадаться!
– Не позволяй ей расстраивать тебя, Флора. Ты играешь в ее игру.
* * *
Есть ли какой-нибудь смысл продолжать мою миссию, чтобы заставить Коннора поверить? Неужели он слишком травмирован, слишком сломлен, чтобы беспокоиться? Неужели он просто собирается бегать от одной девушки к другой? Я ненавижу так думать, и в любом случае не похоже, что мы с Коннором являемся чем-то, но именно это я и чувствую. Как будто он провел одну ночь в моей компании, счел это утомительным, а потом отправился к Айне, чтобы порезвиться между простынями или что-то в этом роде.
Возможно, упоминание о его прошлом принесло с собой много болезненных воспоминаний, и ответ Коннора на это – избегать меня.
Когда что-то становится трудным, я обычно сдаюсь, так что, возможно, это тоже шанс для меня искупить свою вину. Впервые в жизни я закончу то, что начала, даже если Коннор сейчас чувствует себя неловко рядом со мной после того, как рассказал мне о своем прошлом.
Я выхожу на улицу, буквально продираясь сквозь снег, чтобы добраться до передней водительской двери фургона. По какой-то причине для каждой двери Ноэля свой ключ. Я предполагаю, что на протяжении многих лет замки менялись по мере того, как приходили и уходили владельцы. Я пытаюсь открыть водительскую дверь, но ключ не вставляется. Я приглядываюсь повнимательнее. Замок замерз?
Я пытаюсь повернуть ключ внутри, но ничего не получается. Что теперь? Как можно разморозить замок? Коннор знает. Я возвращаюсь по своим следам и врываюсь в его кабинет.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь, Флора?
В отчаянии я встречаюсь взглядом с гигантом, который предпочел мне Айне. Я вглядываюсь в его лицо, ища хоть какое-то подтверждение этому. Ее метка на нем или что-то в этом роде, но это тот же Коннор, что и раньше. Беспокойство в его блестящих глазах. Те же самые глаза, которые, вероятно, медленно блуждали по ее телу. Я проглатываю разочарование. На моих плечах лежит груз уныния, и я не могу понять, почему это чувство так сильно, что я на грани слез.
Он все еще ждет, когда я заговорю, как обычно. Мне следовало обратиться за помощью к Ракели и отложить встречу с Коннором на другой день.
– Да, похоже, что замок моей двери примерз, и я не могу открыть водительскую дверь фургона. – Мои слова звучат механически. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного, и мне кажется, что это могло быть самым первым проявлением настоящей любви. Так и должно быть. Ощущение падения, так что мир опрокидывается. И еще хуже, когда на это не отвечают взаимностью. Глупое сердце, выбравшее не того глупого человека. Сколько же времени нужно, чтобы разлюбить? Возможно ли это вообще?
– Я вскипячу чайник.
Подобным заявлением он возвращает меня в настоящее. Вскипяти чайник! Как будто мы просто сядем пить чай и притворимся, что ничего не произошло. Мы притворимся, что Айне не существует.
– У меня нет времени на чай, Коннор.
Он ухмыляется.
– Ладно. Как насчет того, чтобы я опустил ключ в кипящую воду, а потом мы попробуем открыть замок?
Я мысленно закрываю лицо ладонью.
– Ладно, это кажется разумным планом.
Как только ключ достаточно прокипел, Коннор вынимает его перчаткой, и мы бегом возвращаемся к моему фургону, чтобы попробовать замок. Через минуту он проскальзывает внутрь.
– Ух ты, я, честно говоря, не думала, что это сработает.
– Такое случается постоянно, когда становится холоднее.
Я хочу сказать ему, что раскусила его, что я знаю об Айне, но не могу. Я просто хочу поговорить с ним как можно больше, прежде чем мы все уедем отсюда. Как друзья, я думаю. Чтобы показать ему, что я беспокоюсь о нем, что его прошлым можно поделиться, и солнце все равно взойдет. В глубине души, думаю, я хочу, чтобы Коннор по крайней мере попытался сделать из меня друга, если ничего больше не получается.
– Не хочешь остаться выпить?
Он засовывает руки в карманы куртки.
– У меня все хорошо, Флора. Мне нужно закончить кое-какую работу. – Это старая байка. Код для обозначения: у него есть планы на Айне.
Махнув рукой, он уходит, вот так просто. У меня в груди возникает боль, подозрительно похожая на разбитое сердце.
Я закрываю дверь фургона и включаю обогрев. Мне все еще нужно сделать последнюю попытку с Коннором, заставить его поверить… и тогда, по крайней мере, я буду
