– Изабелл, где вы? – спросил проклятый голос.
– Это вы ее забрали? – прошептала я. У меня так ослабло дыхание, что я еле выговорила эти слова.
– Мою сестру. Она у вас?
– Если вы хоть пальцем ее тронете, вам конец. Слышите? Конец! Они вас убьют!
– Мой отец вас убьет. Или мама. Или они поспорят, кто сделает это быстрее. Она у вас?
– Если она у вас, привезите ее домой! – сказала я, и мой собеседник бросил трубку.
Допрос Глава VI
Стоун собирает материалы в аккуратную стопку. Стучит ею об стол, чтобы выровнять края, и проводит по обрезу пальцем в поисках выбившейся страницы. Находит ее, еще раз стучит стопкой по столу и еще раз, затем кладет бумаги в новую папку, стирает с нее пылинки и разглаживает без того гладкую поверхность.
– Знаете, это лечится, – говорю я.
– Вот и все, Изабелл. Если вы что-нибудь вспомните, позвоните мне.
– Вы должны опросить семью Сноу.
– Как я уже говорил, мы считаем, что они не причастны.
– Но других зацепок нет.
– Произойти могло все, что угодно.
– Она не убегает из дома. И она умеет драться.
– Ее могли похитить случайные люди.
– Вы на этом настаиваете?
– Изабелл, давайте закончим. Вам нужно отдохнуть и хорошенько выспаться.
Инспектор Стоун встает. Я хватаю его за руку, и он замирает на месте.
– Скажите мне правду. Она умерла? Думаете, она умерла?
От одних этих слов мне становится плохо. Лучше бы Стоун не отвечал. Но он отвечает:
– Надеюсь, нет.
Пропала без вести
Исчезновение Рэй было невозможно объяснить. Ни один из Спеллманов не мог представить себе дальнейшее развитие событий в духе «с тех пор они жили долго и счастливо». В доме стояла тишина, смесь отсутствия ее веселой болтовни и ошеломленного, почти патологического молчания. Иногда я даже не могла смотреть на родителей, а они на меня. Война не позволяла нам поплакаться в жилетку друг другу: в семье еще стоял враждебный дух. Я вернулась домой и легла спать в комнате Рэй на случай, если кто-то будет ей звонить. Но мой приезд едва ли мог утешить маму с папой.
В течение шести часов после пропажи сестры ее комнату перерыли полицейские, а потом каждый Спеллман в отдельности. Никаких важных улик обнаружить не удалось, хотя полиция нашла выпотрошенный учебник по алгебре, в котором Рэй спрятала почти две тысячи долларов. Это привело к дальнейшим расспросам и долгим разговорам между Дэвидом и родителями.
В течение двенадцати часов после исчезновения Рэй Майло и Джейк Хэнд обклеили весь город листовками. Мы с мамой четыре часа катались по Сан-Франциско и высматривали голубую полосатую футболку (у всех Спеллманов отличная память на подробности). Папа обзвонил всех частных сыщиков, с которыми хотя бы раз играл в карты. Полиция, невзирая на протесты отца, настояла на проверке каждого члена семьи, одноклассников и любых знакомых. Но выяснить ничего не удалось. Дэвид предложил вознаграждение в двести тысяч долларов. Дядя Рэй заключил сделку с Богом: если племянница вернется, он ляжет на реабилитацию.
На третий день я не спала уже восемьдесят два часа подряд. Пару раз мне удавалось вздремнуть, но ненадолго. Такой сон не мог сделать из меня нормального человека: я была просто комок нервов в нестираной одежде.
Сразу после допроса я поехала в «Философский клуб» и села за стойку. Майло налил мне кофе. Когда он отвернулся, я влила туда порцию виски. Было видно, что Майло тоже не спал. Он винил себя в случившемся.
– Поезжай домой, Иззи, – сказал он. – Ты дерьмово выглядишь.
– Уж получше тебя.
– Это потому, что ты красивее.
Спустя час и три украденных порции виски в бар зашел Дэниел.
– Пойдем, Изабелл.
Я заметила, как они с Майло заговорщицки переглянулись.
– Это ты ему позвонил? – спросила я Майло.
– Я за тебя волнуюсь.
Дэниел взял меня за руку.
– Иззи, пора спать.
Он отвез меня к себе, дал снотворное и расстелил кровать в комнате для гостей. Засыпая, я услышала, как по телефону он говорит моей маме, что со мной все в порядке.
Я проспала восемь часов и очнулась в пустой квартире. Дэниел оставил мне несколько записок – в основном со стрелочками, – в которых объяснил, где можно найти яичницу с беконом и тосты. Тосты я съела, а остальное выбросила. Сон, пусть и наркотический, прочистил мне голову. Прошло уже больше недели с тех пор, как я последний раз уверенно водила машину. Пора было возвращаться к работе. Моя сестра исчезла четыре дня назад.
Я попыталась включить логику, но в голову приходили только мысли о простой случайности. Человек, якобы знавший тайну Эндрю Сноу, позвонил мне, когда Рэй пропала из «Философского клуба». Связь между этими событиями была в лучшем случае неочевидная, но других зацепок я не нашла, да и внутреннее чутье подсказывало, что я права.
С самого начала мне не давал покоя профессор истории, утверждавший, что в то утро Эндрю искали два парня. Я старалась не думать об этом, ведь воспоминания не слишком надежный источник информации. Но, проверив и перепроверив все остальные зацепки, я взялась за последнюю. На метро доехала до Уэст-Портал, нашла свою машину в трех кварталах от бара, убрала квитанцию за парковку и отправилась домой за материалами по делу Сноу. Нашла в папке нужное имя – весьма запоминающееся, между прочим.
Как выяснилось, Гораций Гринлиф преподавал в Калифорнийском университете Беркли. Я позвонила на исторический факультет, узнала часы работы профессора и поехала на другую сторону моста Бэй. Даже поздним утром здесь образовалась пробка: машины стояли намертво. Ох, вот бы побольше людей днем работало, а не разъезжало по мостам!
Когда я вошла в кабинет профессора Гринлифа, у меня в запасе было всего десять минут. Я вкратце рассказала о цели своего визита, и он любезно предложил мне сесть.
– Согласно отчетам полиции, утром, когда исчез Эндрю Сноу, вы видели двух парней вместо одного – Мартина.
– Верно.
– Вы помните эти свои слова?
– Да. И я помню, что видел именно двух молодых людей.
– А который был час?
– Примерно полседьмого утра. Всходило солнце.
– Почему же вы встали так рано?
– Не мог больше спать. Знаю, природа должна действовать на людей успокаивающе, но под гул машин я сплю куда крепче, чем под треск сверчков.
