По его голосу она поняла, что Виктор жив. Она объяснила, что арестовала Дани Лепек и ущерб от операции невелик. Всего две машины. Он рассмеялся - результат нервного напряжения. Ей тоже хотелось смеяться. Закончив говорить, она увидела бледное и серьезное лицо Дани Лепек. Женщина, которая, наверное, в молодости была красавицей, сказала:
- У него такие же очки, как у Венсана. И лет ему столько же.
- Что он говорит? - спросил врач-стажер.
Алекс Брюс склонился над постелью Виктора Шеффера, держа его за руку. Капитан безостановочно вертел головой в обе стороны. Немного поодаль стояла в волнении группка людей. Кроме стажера-врача, среди них были обе медсестры, пострадавшие от Дани Лепек, но уже пришедшие в себя, кто-то из санитаров - тот, которому она нанесла несколько ударов, все еще был без сознания, и Катрин Шеффер. Она примчалась в больницу с двумя детьми, не найдя в такой час никого, с кем их можно было бы оставить. Она догадалась сказать им, чтобы они легли на заднее сиденье, и охранник при въезде их не заметил. Детям до двенадцати лет посещение госпиталя запрещено, особенно во внеурочное время. Алекс Брюс не понимал, откуда у нее еще берутся силы живо рассказывать все эти детали.
- А что сказал папа? - спросил младший Шеффер.
- Он сказал «Эскулап», - объяснила ему его старшая сестра.
- Не знаю.
- Не знаю.
Парень-санитар что-то помнил о римском боге врачевания, но не был уверен и предпочел ничего не отвечать мальчугану с забавной мордашкой. И в очках, заклеенных красным пластырем. Вот люди, нашли чем заклеивать!
38
Дани Лепек непрерывно курила, сидя на заднем сиденье машины, которую Левин вызвала из комиссариата на авеню Домениль. Дождь кончился, и оба стекла правой дверцы были опущены.
- Я все начну сначала, - сказала Дани Лепек. - Мне спешить некуда.
- Что начнете? - спросила Левин, поворачиваясь к ней.
Левин сидела впереди. Комиссар полиции в ожидании момента, когда Алекс выйдет из госпиталя и можно будет ехать, пошел покурить на свежем воздухе.
- Убью Жюстена и Федерико. Как убила других.
- Тех, кто уничтожил Венсана Мориа?
- Венсана убил Федерико. По приказу Марко и Жюстена.
- А Креспи - вы?
- Да, Кобра ужалила ее, когда она спала.
- Как вы вошли к ней в квартиру?
- В первый раз она открыла дверь подруге. Во второй я вошла сама, имея ключи.
- А Дарк?
- Я была его любовницей.
- И вы знали, что его сын каждые четверг и пятницу ночует у своей подружки?
- Да.
- А Феликса-то вам зачем понадобилось убивать?
- Все не без греха. Все знали о Венсане. А если и не знали, то только потому, что не хотели знать. Этакие обезьянки, закрывшие себе руками глаза, рот и уши. Из-за этого-то и происходит все самое плохое.
- Кроме того, вы были любовницей Марко Ферензи?
- Была.
- Почему вы назвали себя Коброй? Потому что Мориа создал лазароид на основе ее яда?
- Вы, оказывается, неплохо осведомлены?
- А как же! Так почему «Кобра»?
- Венсан действительно сделал свое открытие на основе яда кобры. Но в любом случае «кобра» впечатляет больше, чем просто змея или что-нибудь в этом роде. Только и всего.
- Только и всего?
- Да, и потом, речь ведь идет о поцелуе кобры. Целуя, она убивает. Это подходило мне так же, как руке перчатка или змее ее кожа. Но я могу найти для вас и другое объяснение. Я всегда отличалась богатым воображением. Поцелуй кобры - это нечто противоположное поцелую Прекрасного принца. Принц пробуждает - кобра погружает в сон. Вот так. Знаете, играя с образами, мифами, неосознанными ассоциациями, никогда не соскучишься.
- И когда у вас появилось желание вершить правосудие?
- Вы мне не поверите.
- И все же?
- Нет. Всего я вам не скажу. Единственное, что я хочу еще сказать, это, что, выйдя из тюрьмы, я найду их и убью.
- Ну ладно. В этом мы еще разберемся. Время у нас есть.
- Время есть. Это правда. Я не боюсь времени. Во всяком случае, теперь не боюсь.
Они замолчали. Дани Лепек не представляла себе, что легавые могут быть такими. Спокойными. Смерть окружает их постоянно, и при этом такое спокойствие. Она знала, что ей нужно очень много работать над собой, чтобы добиться подобного. Задраить люки и врать, окунуться в мир лжи, зная, что возврата нет. Надо уметь получать наслаждение от мужчин, которых ненавидишь. Надо разделить удовольствие и любовь. Это возможно. Удовольствия станет даже больше, чем прежде. Безумного удовольствия. Постепенно и сам превратишься в безумного. Безумного и спокойного.
Эта женщина-фараон в общем-то неплохая, и все-таки ее надо убить. Потому что она, в отличие от того двойника Венсана, не спит. Она - барьер на пути к Жюстену и Федерико, двум оставшимся в живых участникам того римского уик-энда. Надо продолжать разговор. Брюс, майор Брюс, вот-вот появится.
- Как вас зовут?
- Мартина Левин.
- В каком вы звании?
- Капитан.
- А лет сколько?
- Тридцать шесть.
- Выглядите моложе.
- Я вам в дочери гожусь.
- В таком случае мне пришлось бы родить в… четырнадцать лет! Зачем вы мне это говорите?
- У меня не было матери.
- Почему?
- Ее вынудили меня бросить.
Дани Лепек покачала головой. Эта женщина-фараон только с виду спокойная, но в душе у нее буря. Ей хотелось расспросить ее поподробнее, она чувствовала, что та не прочь поговорить, как человек, слишком долго молчавший. Словно она, безумная Дани, - единственная, кто способен ее выслушать. Грустная ситуация, но все должно идти своим чередом.
Дани собиралась было задать новый вопрос, как вдруг увидела застывший профиль Мартины Левин. Ее взгляд был устремлен на будку привратника. Дани посмотрела в ту же сторону и увидела вдалеке Александра Брюса. Привратник и легавый в форме шли ему навстречу. Браво, два кретина! Дани взглянула на Левин: та сглотнула слюну, слегка двинув своими красивыми пухлыми губами. Этот едва заметный жест выдавал желание. И разочарование. Дани знала, что женщина-полицейский не будет больше отвечать на ее вопросы. Тем лучше. Майор Брюс остановился и заговорил с парой идиотов.
