Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
он ошибался?
Эмма наконец, ничего не добившись, убежала. Георгий пылал от стыда, досады, ужаса, разочарования. Сердце колотилось. На следующий день она делала вид, будто ничего не произошло, а ночью Георгий услышал, как Эмма забирается под одеяло к его однокласснику. Лежал и слушал, как скрипит соседняя койка. Ему было не больно, скорее страшно. Тогда он понял, что женщинам нельзя доверять – сегодня они такие, завтра – другие. Могут в любой момент предать. Эмма, не таясь, не скрываясь, не чувствуя ни малейшей вины перед Георгием, стала встречаться с тем самым одноклассником – Ленькой. Георгий считал его тупым, пошлым и ссыклом. Ленька вечно рассказывал скабрезные анекдоты, хвастался, что может достать любое пойло и сигареты. Подворовывал, но так, помалу, чтобы не спалиться, хотя все знали, что это он. Строил из себя крутого бандита, матерого уголовника. На самом деле был стукачом – всегда всех сдавал воспитателям. За стукачество Ленька получал привилегии – выходить в тихий час за территорию, гулять по корпусу после отбоя, воровать еду у младших. Он был трусом – пресмыкался перед старшими, заискивал. Если ему угрожали, тут же сдавался и начинал лебезить. Георгий считал Леньку идиотом, у которого в мозгу имелись всего две извилины – одна отвечала за жратву и бухло, другая – за потрахаться.
Георгий, увидев Эмму с Ленькой, почувствовал себя грязным, будто обеими ногами наступил в говно. Его Эмма встречалась с Ленькой. Как после этого к ней подходить? Ведь с Ленькой даже дружить считалось западло. Да, Георгий одергивал себя – они не на зоне, где существует жесткое разделение на тех, с кем можно общаться, разговаривать, а к кому не следует даже приближаться. Но они жили в детском доме, не на зоне. Георгий лишь хотел защитить Эмму, которую продолжал любить, от Леньки.
От переживаний Георгий попал в лазарет. За неделю похудел на пять килограммов, кровь шла носом каждый день. И в лазарете он случайно подслушал разговор врача и главной воспитательницы. Речь шла об Эмме.
– А что вы хотите? Опасный возраст. Асоциальное поведение, гиперсексуальность, дезорганизация действий. Но наступают и периоды ремиссии. Симптоматика может нарастать быстро, а может приступообразно. Никто не знает, как поведет себя болезнь, – говорил врач.
– Так что делать? – спросила воспитательница.
– Лечения нет. Стационар, специнтернат, изоляция. Можно лишь пытаться, так сказать, сдерживать, не провоцировать. В противном случае возможен и суицид.
– Только этого нам не хватало, – отмахнулась воспитательница.
– Да, не хотелось бы. Но вы и меня поймите. Что я могу своими средствами, которых нет? Я не смогу удержать ее в стабильном состоянии. Валерьянкой не спасу, уж извините, а другие препараты… сами знаете… Отправляйте в интернат, – пожал плечами врач.
– Ей будут делать уколы, как делают психам, и превратят в овощ? – спросила воспитательница.
– Ну зачем сразу в овощ? И смотря какие уколы, точнее препараты. Что у нас есть, извините, тем и лечим. Знаете, как говорит наша уборщица Клавдия Ивановна? Если у меня есть только хлорка и дустовое мыло, тогда я все отмою хлоркой и мылом. Вот так и мы, врачи, вынуждены действовать. Если у нас есть только один препарат, им и лечим, а за остальными обращайтесь в другие лечебные учреждения. Шизофрения – сложная болезнь, зависящая от многих факторов. Важно учитывать наследственность, полученные в детстве психологические травмы, особенности развития, осложнения при родах, в конце концов. Важно абсолютно все. И лишь получив более или менее полную картину развития ребенка, собрав относительно честный семейный анамнез – потому что правды вы не услышите никогда, – можно пытаться подобрать медикаментозное сопровождение, корректировать дозы. С нашей Эммой никто не станет возиться. Многие дети из благополучных семей вполне сносно живут с тяжелыми диагнозами, даже женятся, выходят замуж, рожают. Верный подбор препаратов и дозировка – залог успеха не лечения, а поддержания нормальной социальной жизни пациента. А у нас какие возможности? Никаких, уж извините.
– То есть нужно переводить? – уточнила воспитательница.
Врач пожал плечами. Мол, я только дал рекомендации, решать не мне.
Георгий не знал, сказать ли Эмме о том, что ее ждет, или нет. Искал момент, чтобы поговорить, но она как приклеилась к Леньке. Везде за ним ходила. Подойти к ней и оторвать от Леньки он так и не решился, чего не мог себе простить. Эмму забрали без всякого предупреждения. Она кричала, брыкалась, плакала. Все стояли и смотрели, как ее запихивают в машину и увозят. Никто не знал почему, за что? Все молчали от страха – вдруг с ними поступят так же? Ленька даже не вышел во двор, хотя Эмма кричала, что хочет попрощаться с друзьями. Он как был ссыклом, так и остался.
Георгий не понимал, почему Эмма не сказала ему о своей болезни. Ведь наверняка знала. Не мог объяснить, почему она бросила его и связалась с Ленькой. Хотела его, Георгия, уберечь, зная, что больна? Наверняка. Георгий в это поверил, как в то хорошее, во что хочется верить. Как-то он спросил у воспитательницы про Эмму.
– Потом, не сейчас, почему ты спрашиваешь? – удивилась и немного испугалась она и убежала якобы по срочным делам.
Георгий еле заставил себя подойти к Леньке.
– Чего тебе? – удивился тот.
– Ты можешь узнать, что с Эммой? – спросил Георгий.
– А чё с ней? – не понял Ленька.
– Узнай. Я заплачу сколько скажешь.
– Можно подумать, у тебя есть, – хмыкнул презрительно Ленька.
– Я знаю, где достать. Сколько Эмма для тебя стоит? Пачка сигарет? Кулек семечек? Трешка? Просто скажи.
– Отвали! – Ленька грубо оттолкнул Георгия.
Через несколько дней Ленька подошел к нему в очереди в столовой. Будто хотел первым схватить поднос.
– Эмка всё, – сказал он. – Еще в больничке удавилась. До психушки не доехала.
Георгий замер. Он не понимал, как это «все». В каком смысле удавилась? Он смотрел, как Ленька как ни в чем не бывало набирает на поднос тарелки, ставит стакан с компотом. Для него ничего не изменилось. Тогда почему Георгий стоял, не в состоянии пошевелиться, его отпихивали от стойки, он всем мешал. Как это – Эмма всё? Так не может быть. Она не была больной, просто странной. Почему повесилась? Удавилась – ведь значит повесилась? Нет, это неправда. Эмма никогда бы так не сделала. Она хотела жить. У нее были мечты, планы. Она видела свое будущее! А если человек видит будущее, то не станет себя его лишать. Неужели ей что-то вкололи, отчего она умерла? Как многие из их детдома, отправленные в больницы, специнтернаты, но так и не вернувшиеся
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
