Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Конечно, она могла родиться в Шотландии, которая ведет свой учет. Кстати, там мог произойти и несчастный случай с ее родителями.
За стойкой регистрации мне сказали, что я могу зайти на сайт «Жители Шотландии» и сделать сколько угодно запросов, лишь бы только выдержала моя кредитка. Оплатив полученные сведения, я вышел на улицу и отправился вниз по залитой солнцем Эксмаут-Маркет до ближайшего интернет-кафе. Но шотландская система располагала сведениями лишь до 1924 года. Я все равно ввел номер своей кредитной карты и запрос: «Джессел 1560–1924». Сеть ответила, что такое имя не значится.
Я уже открыл файл, чтобы отправить электронное письмо Алисе, но никак не мог решить, о чем написать. Когда мне было лет восемь-девять, моей любимой книгой были «Сказки о короле Артуре и рыцарях Круглого стола» Роджера Ланселина Грина. Там были зловещие иллюстрации в стиле гравюр по дереву, которые до сих пор стояли у меня перед глазами. Одна из сказок была про рыцаря, который женился на прекрасной, но заколдованной принцессе… Через семь лет она могла превратиться в чудовище… а могла и не превратиться, но только при условии, что он не станет расспрашивать ее о прошлом. Разумеется, вопросы эти мучили бедного рыцаря, и наконец он не удержался и спросил, и вот тогда… Я не помнил, чем дело кончилось. Но произошло что-то ужасное.
Я закрыл файл, так ничего не написав, допил кофе и направился к таксофону, что стоял на выходе. В моей записной книжке был телефонный номер Национального госпиталя нейро– и микрохирургии в Ист-Финчли. Мне казалось, что не будет ничего плохого в том, что я позвоню в приемную и попрошу соединить с Алисой Джессел. И, прежде чем она ответит, повешу трубку. Но с другой стороны, лучше бы отложить это до вечера. А пока забрать из отеля фотографию, вернуться на такси в Феррьерз-Клоуз и начать осмотр библиотеки. Надо сосредоточиться на семействе Хадерли и постараться не думать о Джесселах.
Окно в такси не открывалось. Повсюду, куда ни кинь взгляд, нежились на солнце полураздетые горожане. С меня пот лил градом, когда я расплачивался с водителем на повороте к Феррьерз-Клоуз. Было половина второго дня.
Я прихватил с собой сэндвичи, бутылку воды, фонарь и запасные батарейки, три коробка спичек. Но когда за мной захлопнулась калитка, я обнаружил, что во дворе светло: солнце стояло в зените. Я вновь попытался проглотить холодный ком, стоявший в груди, где некогда хранился образ Алисы, созданный моим воображением, – призрачная фигура в ослепительно-белом платье, неясные черты лица в самых разных ракурсах, но только не анфас. Она была для меня воздухом, без которого я задыхался. «Я буду рядом, в каждом биении твоего сердца».
Я вернулся в кабинет Виолы и поставил фотографию из Мосона рядом с портретом на бюро. Они и в самом деле были одинаковые, но я так и не приблизился к пониманию того, кто же эта женщина. «Зеленые рукава», 10 марта 1949 года. Всего четыре дня спустя после двадцать первого дня рождения Энн.
Прощай, моя любовь, ты причиняешь боль
Своим отказом неучтивым…
К зеленым рукавам притронуться дозволь…
И все равно я не видел связи между этой женщиной и тем, что было мне до сих пор известно. Очевидно, речь не шла о разрыве ее помолвки с Хью Монфором, поскольку он произошел не раньше лета 1949 года. Мог ли кто-то написать пьесу на сюжет этой старинной песенки? Пьесу, которую она озвучивала?
Я вновь вернулся к письмам Виолы, которые оставил на письменном столе. Сладковатый запах пыльных страниц странным образом напоминал мне о далеком жарком полдне в спальне матери, с которого все и началось. Или мне это просто казалось. А не могло так случиться, что недостающие страницы были спрятаны в тайнике в нашем доме в Мосоне? Я ведь не так тщательно обыскивал дом, даже не заглянул в подвал.
Тайники… Двойное дно полки верхнего шкафа. Может, мать позаимствовала эту идею из своей здешней спальни?
В доме было тихо. Я оставил обе фотографии на полке бюро и вышел в коридор.
Даже с незашторенными окнами в спальне матери царил полумрак. Я уже осматривал туалетный столик и комод, но сейчас, включив фонарик, принялся за повторный обыск. Я отодвинул от стены книжный шкаф, а потом и кровать, сняв с нее и постельное белье, и матрас, от чего столбом взвилась пыль. У меня оставался единственный шанс: найти тайник во встроенном шкафу, который разделял спальни Энн и Филлис.
Как я уже заметил накануне, кровати в обеих спальнях стояли по центру общей перегородки и в изголовье у каждой был свой шкаф. Я направил луч фонаря в шкаф над кроватью Филлис. Отметины на его полу – длинные неровные шрамы – выглядели свежими.
Полка в шкафу действительно была двухслойной – я чувствовал, как гнутся планки, – но оба слоя были прочно закреплены. Глупая идея. Если здесь был тайник, Филлис вряд ли забыла бы забрать все, что было в нем спрятано. Ведь она даже про рукопись в кабинете не забыла.
Для очистки совести, чтобы убедить и себя, и мисс Хамиш в том, что сделал все возможное, я перешел в комнату Энн и повторил ту же операцию и с тем же успехом. Правда, в последний момент все-таки снял с вешалки пожелтевшее теннисное платье, чтобы посмотреть, не завалялось ли что в кармане. Но у платья вообще не оказалось карманов. Когда я вешал его обратно, мне показалось, что полка над вешалкой слегка дрогнула. Я взобрался на спинку кровати посмотреть, в чем дело. Луч фонаря выхватил темную линию в основании ближайшей панели.
Я извлек из щели пыльную тетрадь. Разлинованные страницы, исписанные от руки. Дневник.
25 марта 1949 года
Все еще холодно. Я собиралась начать писать в день своего рождения, но прошло уже три недели. Какое разочарование в день совершеннолетия. Ощущение такое, будто я задыхаюсь. Чего-то не хватает, но не знаю чего. Как будто всю жизнь мечтаешь отведать чего-то невероятно вкусного, но знаешь, что стоит только попробовать, как уже не сможешь смотреть на другую еду. Или вдруг обнаруживаешь, что не можешь дышать обычным воздухом.
Я знаю, что сказала бы бабушка. Хватит хандрить, девочка, взбодрись, найди себе занятие. Айрис, как всегда, лишь мило улыбается и говорит, что я должна делать то, что считаю нужным, и возвращается к своим астральным путешествиям. Может, мне было бы легче, будь у меня такая же нудная работа, как у Филли, но тогда у меня бы не оставалось свободного времени. Я трачу впустую столько времени, а потом жалуюсь, что мне его не хватает. Я не хочу печатать на машинке, не хочу быть няней или учительницей. Но я знаю, что могла бы писать, если бы только нашлось о чем.
29 марта
Вчера вечером ходила с Оуэном на митинг лейбористов. Он проходил в каком-то вонючем зале в Камдене. Конечно, это ужасно, все эти трущобы и прочее, и я понимаю, что меня это должно волновать, но не волнует. Секретарь, какой-то Тед или как его там, пытался уговорить меня вступить в партию. Я сказала, что подумаю, но видела, как он ухмыляется про себя. Как же, богачка, и будет заботиться о нищих. Оуэн, должно быть, что-то сказал. А я тем временем стою в очереди за бараньей шеей и считаю каждый пенс. Меня тошнит от Оуэна; он все время учит меня, как жить, и никогда не замечает, что на мне надето.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
